Времени она терять не стала — едва заперли двери, Светаэнергично кинулась ему на шею, громко сообщая, как она рада, что удалось,наконец, избавиться от шефа-неврастеника, а потому не стоит терять драгоценноговремени. Мазур еще успел подумать, что чертова девка, вне всяких сомнений,поставила его поближе к одному из выявленных микрофонов. И грустно покорилсясудьбе. Платье на ней он принялся расстегивать так неловко, словно впервые вжизни разоблачал женщину, — и у него осталось стойкое убеждение, что Светахохочет не по роли, а вполне искренне. Как-никак была не в пример пьянее —он-то пропустил всего пару рюмок.

Кое-как разоблачил и отнес на постель, ощущения были самыемерзопакостные. В жизни такого не случалось — рядом с ним лежала обнаженнаядевушка, надо признать, очаровательная, ласкавшаяся к нему так естественно,словно ни о чем и не подозревала, но где-то в отдалении безостановочнокрутились катушки с пленкой, а возможно, и в данный конкретный момент кто-тослышал каждый вздох и шевеление, похихикивал и облизывался, увеличив громкость…Он подумал, что никогда не сможет читать шпионские романы, к которым преждеотнюдь не питал неприязни. Эта мысль улетучилась под приливом самогонатурального панического страха — показалось, что ничего у него не получится,но игру все равно следует довести до логического конца, придется и з о б р а жа т ь, а это еще похуже, чем помнить о слухаче, опозориться перед девчонкой…

Неизвестно, то ли она что-то такое просекла, то ли простодействовала сообразно своим привычкам — сноровисто помогла ему освободиться отпоследних одежек, мазнула губами по шее и груди, удобно примостилась, щекочаему живот рассыпавшимися волосами, и уж от боязни-то опозориться Мазур оказалсяизбавлен. Зато приобрел новый комплекс — стало казаться, что откуда-то из углана них пялится глазок телекамеры.

И сдался, преисполнившись вялого безразличия ко всему насвете. Если приказ делает тебя Штирлицем — будь им… Благо дальше все пошло понакатанной, с переплетением тел, стонами и вздохами, взявшей свое природой, подстрекнувшейполучать удовольствие даже сейчас, под прицелом современной техники.

Передохнули, лениво глядя друг на друга, перекурили — ивновь слияние тел, до полного опустошения.

Потом, никуда не денешься, пришлось говорить — то есть сновалицедействовать, разыгрывая урезанной труппой ту же пьесу, имевшую цельюдальнейшую дезинформацию неведомого противника. Интимный разговор в неостывшейпостели — вещь убедительная. Первую скрипку, конечно, вела Света, но и Мазуру пришлосьсыграть свою партию. Слушатель должен был лишний раз убедиться, что Света —шлюха, подводник Микушевич — кобель без особых претензий, не блещущийинтеллектом, очкастый доцент Проценко — спившийся неудачник, засунутый в этукомандировку по принципу «На тебе, боже, что нам негоже», а флотский офицерШишкодремов — штабная сытая крыска, отправившаяся не столько оказыватьсодействие, сколько поразвлечься на природе, елико возможно. И, естественно,всей пятерке глубоко плевать на здешние загадки и трагедии. Одной Светеполагалось бы, как сотруднице желтой прессы, проявить какую-тозаинтересованность, но она поведала сердечному другу Микушевичу, что ненадеется отыскать во всем этом хотя бы крохотную сенсацию, ибо читатель сыт погорло и более звонкими разоблачениями, в том числе и компроматом на военных, ктому же компромат в сегодняшней России нисколечко не работает…

— Это точно, — протянул Мазур и добавил совершенноискренне: — Свалить бы отсюда побыстрее…

Покосился на Свету. Как любой мужик, оказавшийся в свободномполете, он частенько пытался угадать не без оттенка охотничьего азарта, какойбудет его следующая женщина. Но такого и предугадать не мог. Мата Хари,изволите ли видеть…

Светловолосая Мата Хари, и не подумав укрыться простыней,непринужденно пускала дым. Перехватив взгляд Мазура, как ни в чем не бывалоулыбнулась:

— Ну что, еще по стаканчику? У тебя там в сумке виновроде завалялось…

Он натянул джинсы, тельняшку, отправился за бутылкой. Икритически подумал, что ему, если беспристрастно разобраться, не стоит, вобщем, стенать над горестной судьбой. Ничего с ним страшного не произошло —заставили переспать с не самой худшей на свете девушкой, только и всего.Расслабился и получил удовольствие, что уж тут хныкать…

В его швейцарском ноже среди чертовой дюжины приспособленийштопора не имелось — плохо представляли потомки Вильгельма Телля, что русскомучеловеку именно этот инструмент необходим… Плюнув, он с большой сноровкойпротолкнул пробку указательным пальцем внутрь бутылки: гусара триппером не запугаешь…

В дверь постучали, когда он ополаскивал в ванной, к большомунедовольству тараканов, закуржавевшие пылью гостиничные стаканы. Не особеннораздумывая, Мазур пошел открывать — поскольку не верил, что в первый же день наних нападут неведомые супостаты, к тому же, что важнее, не было и приказашарахаться от каждого куста…

Открыв высокую тяжелую дверь, он обнаружил в коридоренизкорослого человечка с бороденкой, отчего-то казавшейся пыльной, как толькочто вымытые стаканы. Человечек был хил, удивительным образом вертляв, дажекогда стоял на месте, а за стеклами очков пылали фанатическим блеском глазапатентованного и законченного провинциального интеллигента. К куртке у него былпришпилен огромный значок с какой-то эмблемой ядовито-зеленого цвета и уныловыглядевшим двуглавым орлом.

— Простите? — вежливо сказал Мазур, неторопливозастегивая «молнию» на джинсах и заправляя в них тельняшку.

Человечек неожиданно резво рванулся вперед, так что Мазурпри всем его опыте оказался оттесненным в коридорчик раньше, чем успел что-тосообразить. Правда, следом никто не ворвался, а бородатый, тщательно притворивза собой дверь, перекосившись, запустил руку глубоко в нагрудный карман, извлеккакое-то серенькое удостоверение и предъявил его Мазуру с таким видом, словно держалв руках подписанную английской королевой грамоту о присвоении титула пэра:

— «Полярные вести». Это у нас такая газета.Демократическая. Прутков. — Он подумал и уточнил: — Сережа.

Бородатый Сережа был постарше Мазура лет этак на десять.Мазур с непроницаемым выражением лица представился:

— Микушевич. — Подумал и уточнил: — Вова.

— А ты и есть водолаз, да?

— Аквалангист, Сережа, — сказал Мазур, под натискомгостя отступавший все дальше в гостиную. — Есть некоторая разница…

— Ай, какая разница… Ты как насчет интервью? Сейчасмахом и оформим.

— Тебе бы, наверное, к начальнику, — сказал Мазур сискренним сомнением. — Наше дело маленькое — нырять, куда пальцем покажут.

— Да заходил я к вашему начальнику. Он там немногопритомился, не получилось разговора… — Сережа без церемоний расстегнул своюбесформенную сумку, брякнул на стол пару бутылок портвейна и литровую банку счем-то серым. — Не возражаешь?

Мазур пожал плечами — глупо было разыгрывать абстинента,когда на столе торчала откупоренная и непочатая бутылка сухого. Он вздохнул ипошел сполоснуть третий стакан. Тем временем из спальни появилась Света, имеяна себе лишь рубашку Мазура, кое-где застегнутую, но не особенно старательно.Бородатый гость обратил на нее лишь чуточку больше внимания, чем на мебель,мимоходом представился и принялся сдирать со своей банки пластмассовую тугуюкрышку. Серая масса оказалась квашеной капустой.