Я продолжила движение по единственной дороге и через некотороевремя выбралась на асфальт. Ни одного указателя. Оставалось только гадать, вкакой стороне мой город, а в какой тот самый, куда я желала попасть. Первыйуказатель появился через несколько километров, ехала я в нужном направлении, счем себя и поздравила. Вряд ли дядька сможет быстро освободиться (места здесьне очень оживленные, да и с ремнем ему придется повозиться), но все равно:машина не лучший вид транспорта для меня. Первый же инспектор прервет моепутешествие. Однако до областного центра я добралась без происшествий,остановилась в пригороде, переоделась в машине, оставила её возле гастронома идальше отправилась пешком.

Через сорок минут тряски на стареньком трамвае я стояла наплощади со зданием железнодорожного вокзала в центре, построенном ещё при цареГорохе, давно не ремонтированном, грязным и каким-то неприютным. Здесь мнеопять повезло: поезд в нужном мне направлении отправлялся меньше чем через час.Купив билет, я едва успела позавтракать в кафе, таком же обшарпанном инеуютном, как и вокзал. Еда тоже оставляла желать лучшего, но я особо непривередничала и съела все, что мне подали.

Через десять часов я опять стояла на площади, почти точнойкопии предыдущей, с билетом в кармане до Екатеринбурга, перекусила вресторанчике со скромным названием «Метрополь», а ещё через два часа, лежа наверхней полке, наблюдала, как исчезают в ночной темноте редкие огни, вновьдремала, вздрагивала, чего-то пугаясь, прислушивалась к стуку колес и пыталасьотгадать, что ждет меня впереди.

Солнечным днем я стояла на площади рядом с вереницей такси,смотрела по сторонам и пыталась успокоиться. Сердце билось так, что я всерьезподумала: может, стоит устроиться где-нибудь на скамейке и переждать? И тут яувидела четырнадцатый троллейбус. Он совершенно не отличался от других,прогрохотавших мимо меня, но я, разом вспомнив рассказы Андрея, бросилась костановке и успела вскочить в него. Не знаю, на что я рассчитывала, ноторопливо оглядела салон и вздохнула: наверное, всерьез верила, что увижу здесьмужа. Он так же, как и я, добрался до Екатеринбурга и, повинуясь безотчетномупорыву… Три остановки я таращилась в окно, силясь прийти в себя отразочарования, затем начала приставать к пассажирам, и вскоре к разочарованиюприбавилось чувство тревоги: мои родители жили в другом районе, так чтодобираться домой на четырнадцатом троллейбусе я не могла. Либо мои родителипереехали, либо Андрей что-то напутал. Наверное, до дома я добиралась спересадкой, ведь я понятия не имею, где находится институт, в котором училась.Из-за какого-то странного упрямства я доехала до конечной, а здесь пересела натакси.

Родители жили в сто двадцать восьмом доме, но я попросилаостановить возле восьмидесятого. Очень возможно, что те, кто преследуют меня,уже здесь. Нырнув в ближайшую подворотню, я переоделась в спортивные штаны ифутболку, нахлобучила на голову парик, который однажды уже выручил меня, и втаком виде достигла сто двадцать восьмого дома. Типовая девятиэтажка сзастекленными лоджиями, пять подъездов, квартира родителей во втором, этаж,должно быть, третий. Я мельком заглянула во двор, проходя мимо, через дваквартала свернула и вышла к дому с другой стороны только для того, чтобыубедиться: поблизости нет безопасного места, откуда я могла бы вести наблюдениеза подъездом. Все осложнялось ещё и тем, что я не знала, как выглядят моиродители, и если я даже увижу их на улице… Выход один: позвонить и узнать,интересовался ли кто мной. Это тоже опасно, телефон могли прослушивать… Ядолжна встретиться с мамой, я должна все выяснить, мама знает, что со мной былодо одиннадцатого мая прошлого года, мне никогда не разобраться одной во всейэтой чудовищной ситуации. Я должна встретиться с мамой…

Тут я сообразила, что стою возле магазина «Продукты»,пожилая женщина с подкрашенными голубоватыми волосами сошла со ступенек,недовольно косясь в мою сторону.

— Вы не скажете, где здесь телефон-автомат? —спросила я.

— Понятия не имею. — Голос её звучал строго, онапоспешно отвела глаза, а я, не придумав ничего лучшего, вошла в магазин ивыглянула в окно. Женщина не торопясь пересекла двор и исчезла в нужном мнеподъезде.

Минут пятнадцать я наблюдала за просматривавшейся отсюдачастью двора, прекрасно понимая всю наивность подобных предосторожностей. Онимогли находиться в любой из квартир, чьи окна выходили во двор, в десяткемашин, замерших на стоянке слева, в конце концов, они могли ждать в квартиреродителей. Милиция так просто обязана была связаться с ними и даже устроитьзасаду, ведь меня обвиняют в убийстве их сотрудника…

На меня уже обращали внимание, продавец кондитерского отделанет-нет да и косился в мою сторону. Надо решаться.

Телефон оказался за углом, я набрала номер и вскоре услышаламамин голос.

— Да?

— Мама, — вышло хрипло, так я волновалась. —Мама, это я.

— Анечка? — В её голосе зазвенела радость. —Здравствуй, дочка. Как твои дела? Я звонила вам вчера, почему-то никто неотвечал. Ты слышала мое сообщение на автоответчике?

— Нет, мама. Меня никто не спрашивал? Андрюша незвонил?

— Андрюша? Нет. А что случилось?

— Мама, кто-нибудь интересовался мною?

— У нас? Нет, а что случилось?

— Из милиции не звонили?

— Господи, Аня, что за странные вопросы? Ты меняпугаешь. Что происходит?

— Не знаю, мама. Я ничего не знаю. Мне очень страшно.

— Анна, прекрати меня пугать и объясни, в чем дело.

— Мама, я в трех шагах от твоего дома.

— Ты в Екатеринбурге?

— Конечно.

— Тогда почему ты, не идешь к нам? У тебя много вещей,ты на такси? А где Андрюша?

— Я сейчас приду, — ответила я и повесила трубку.Затем ещё раз набрала номер родителей: короткие гудки. Мама кому-то звонит илипросто неаккуратно положила трубку?

Оглядевшись, я торопливо пересекла двор и вошла в подъезд,нужная мне квартира находилась на втором этаже. Внушительная металлическаядверь, обитая дерматином. Я надавила кнопку звонка, рука дрожала. Дверьоткрылась сразу, точно мама поджидала с той стороны, не отходя ни на шаг… Дверьоткрылась, и я с некоторым удивлением увидела женщину, с которой столкнулась наступеньках магазина. Пушистые, совершенно седые волосы, оттого-то они и имелипосле окрашивания немного смешной голубоватый оттенок, строгое лицо, в которомне было ничего от моего, тонкие вытянутые в нитку губы, но главное, глаза:какого-то странного цвета, словно выцветшие, они смотрели сурово и даже зло, ая растерялась, и только мамин вопрос вернул меня к действительности: