— Я тоже, любимый. И очень скучаю.

— Я тоже страшно соскучился. Ну, до завтра, до вечера. КогдаДиана повесила трубку, горничная внесла суп, но она к нему даже непритронулась. Она погасила свет и долго лежала в темноте, думая о ребенке,которого она так хотела иметь, и о предательском кровавом пятне, котороеозначало, что этот месяц опять прошел даром. И все-таки, засыпая, Дианапозволила себе подумать о том, что через месяц это разочарование не повторится.

* * *

Пилар Грэхем — на работе она не позволяла называть себяиначе — сидела у себя в кабинете и внимательно изучала очередное дело, делая пометкина полях. Загорелся глазок селектора, и голос секретарши произнес:

— Пришли мистер и миссис Робинсон.

— Спасибо. Пусть войдут.

Пилар поднялась из-за стола, когда секретарша открыла дверьи впустила пару, выглядевшую озабоченной. Женщине было около сорока, ухоженныетемные волосы спадали ей на плечи; мужчина, высокий и сухопарый, был одет вхороший, но не слишком дорогой костюм и выглядел немного старше своей спутницы.Их направил к ней ее знакомый адвокат, и Пилар провела все утро, подробноизучая дело этой пары.

— Здравствуйте, я — Пилар Грэхем.

После обмена рукопожатиями она предложила им сесть иосведомилась, что они предпочитают, чай или кофе. Было заметно, что супругинервничают, им не терпелось приступить к делу.

— Я все утро изучала ваш случай, — Пилар сказалаэто спокойным тоном, который вполне соответствовал ее внешности: серьезная,интеллигентная, выдержанная, словом, человек, на которого можно положиться. Онибыли наслышаны о ее репутации — репутации непревзойденного мастера своего дела.И это была главная причина, по которой они обратились именно к ней.

— Как вы считаете, можно что-нибудь сделать? —Эмили Робинсон с тоской взглянула на адвоката, и Пилар заметила невероятнуюболь, промелькнувшую в ее глазах. Она еще не знала, сможет ли чем-то помочьэтой женщине.

— Я надеюсь, что смогу помочь вам, хотя не уверена вэтом до конца. Я внимательно ознакомилась с вашим делом и пришла к выводу, чтомне придется посоветоваться с коллегами, в частном порядке, разумеется. Боюсь,в своей практике я впервые сталкиваюсь с такой ситуацией. Некоторые наши законыуже давно устарели, к тому же в различных штатах они сильно отличаются друг отдруга. А ваш случай не из легких, как вы сами понимаете, и я пока затрудняюсьделать окончательные выводы.

Ллойд Робинсон договорился с семнадцатилетней девицей,живущей в маленьком горном поселке в пригороде Риверсайда, что она родитребенка, которого они с супругой усыновят, поскольку не могут иметь собственныхдетей. У Мишель уже было двое незаконнорожденных детей, она была согласнародить и третьего. Ллойд узнал о ней через школу, в которой раньше работал.Местный врач сделал ей искусственное оплодотворение. Робинсон заплатил Мишельпять тысяч долларов, чтобы она смогла переехать от родителей в Риверсайд ипоступить там в колледж. Во всяком случае, это была плата, которую онаназначила сама, так как из-за отсутствия денег ей пришлось бы всю жизньпросидеть в горах, чего она не хотела.

Робинсоны только теперь поняли, какую ошибку они совершили.Девица была слишком молода и непостоянна, и, когда об этом узнали ее родители,они подняли на ноги местные власти. Ллойду было предъявлено множествообвинений, которые он, к счастью, смог опровергнуть. Но суд оставил открытымвопрос о несовершеннолетнем возрасте матери ребенка. Они даже пыталисьвыяснить, не было ли здесь изнасилования, но Ллойд сумел доказать, чтосексуальных контактов не было вообще.

Пока продолжался процесс, девица отказалась отдаватьребенка. К тому времени, как он родился, она вышла замуж за местного парня,который был полностью на ее стороне. А когда Пилар встретилась с отчаявшейсяпарой, эта девушка, Мишель, была снова беременна, теперь уже от своего мужа.Между тем ребенку Ллойда Робинсона исполнился год, а суд не разрешал супругамдаже видеть его. Ллойду сказали, что как донор он не имеет на малыша никакихправ. Суд также признал, что он оказывал нежелательное воздействие нанесовершеннолетнюю, и заставил его подписать бумаги, запрещающие приниматькакие-либо действия по отношению к ребенку и его матери. Супруги были просто вотчаянии из-за всего этого. Они вели себя так, как будто это был действительноих ребенок, которого у них украли. Они продолжали называть малышку Жан-Мари.Это имя супруги выбрали в память о двух матерях — его и ее, хотя Мишель,конечно, звала дочку как-то иначе. Чем больше Пилар смотрела на эту пару, темяснее ей становилось, что их мечта об этом ребенке скорее всего так и останетсямечтой.

— А не легче ли для вас усыновить другого ребенкавполне законным путем?

— Может быть, вы и правы, — грустно сказалаЭмили, — но вы понимаете, мы хотим, чтобы это был его ребенок. Дело в том,что я, к сожалению, не могу иметь детей, мисс Грэхем. — Это было сказанотак, будто женщина сознавалась в совершении ужасного" преступления, и Пиларстало ее жаль. Да, случай был действительно сложный и необычный, но самоенеобычное во всем этом, как казалось Пилар, было фанатичное желание этой парыво что бы то ни стало иметь ребенка. — Мы уже опоздали с законнымусыновлением, — продолжала женщина, — мне — сорок один, а Ллойду —почти пятьдесят. Мы многие годы стремились к этому, но сначала нам не позволялдоход, а потом Ллойд получил травму и несколько лет не мог работать. Теперьнаконец-то дела пошли на лад. Но нам все равно пришлось продать машину и целыйгод работать каждому на двух работах, чтобы заплатить Мишель за ребенка. Аостальное мы истратили на адвокатов. И в результате остались ни с чем.

Она говорила сущую правду, но Пилар интересовало не это. Еевсе больше поражала ситуация, в которой оказались эти люди. Она изучилахарактеристику социального работника на чету Робинсонов, и, по мнениюокружающих, это была самая обыкновенная супружеская пара. Сложность для нихзаключалась лишь в том, что они не могли иметь детей, но страстно хотелиребенка. И в отчаянии готовы были пойти на все. Да, отчаяние может заставитьчеловека наделать много глупостей. Эти двое, по мнению Пилар, уже наделали ихдостаточно.

— Будете ли вы добиваться права на посещениеребенка? — спросила она, пытаясь оставить им хоть какую-то надежду.

Эмили тяжело вздохнула:

— Конечно, если нам не удастся добиться ничего другого.Послушайте, но ведь это же так несправедливо! Мишель родила двоих детей, когдасама была еще почти ребенком, теперь она вот-вот родит еще одного от этогопарня, за которым она замужем. Ну зачем ей еще малышка Ллойда? — ГолосЭмили звучал жалобно, и они все трое знали, что за этой жалобой стоит отчаяние.

— Но это и ее ребенок тоже. — Пилар постараласьсказать это как можно мягче.

— Скажите, как, по-вашему, право на посещение ребенка —это все, чего мы можем добиться? — Это были первые слова, произнесенныесупругом, и Пилар помедлила, прежде чем ответить: