Раз я пока работала одна, каждый день выдавать по десять-двадцать свежих и вкусных позиций не представлялось возможным. Значит, меню должно было меняться, и следовало сделать заготовки. Такое душевное состояние как раз хорошо подходило готовке. Я запустила сразу три процесса нагрева молока. От больших кастрюль шел едва уловимый аромат. Я же в это время отмеряла

нужное количество зелий.

— А ты, похоже, в этом разбираешься, — хмыкнул Дрю. — Я тебя недооценивал. — Я умею готовить. И сыр делать тоже умею, мне бы только зелий еще больше достать. Призрак все время вертелся рядом и то и дело заглядывал в кастрюли. Надо сказать, от него была польза. Дрю хорошо следил за часами и говорил мне, когда помешивать, когда убавить огонь, а когда можно снять молоко с нагрева и приступить к дальнейшим действиям.

— А ты его любила? — вдруг спросил Дрю. Время близилось к утру, и я как раз перемешивала сырное зерно, чтобы затем поставить получившуюся массу под пресс.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Он мне нравился. Да и всем нравился, о Рикарде многие вздыхали. Обычно такие, как он, женятся еще в юности. А тут и свободен, и богат, и уважаем. На него разве что ставки не делали. Он часто у нас бывал и, естественно, привлекал мое внимание. Они с отцом вместе служили. — Он ровесник твоего отца? — поморщился Дрю. — Младше. Рикард очень быстро двигался по служебной лестнице. Когда папа ушел в королевскую охрану, Рикард занял его место и за считанные годы добился должности главного следователя. Жениться ему косвенно велел король. Азор-град второй город после столицы, постоянно куча важных гостей и приемов. Рикард на них бывал, и всегда один. Начальству надоело, и они велели жениться. — А до тебя он как додумался? То есть, ты, конечно, красивая, но маленькая же для него! — Когда-то во время службы он спас отцу жизнь. Не знаю, когда именно Рикарда посетила светлая идея на мне жениться, но родители чуть в обморок от счастья не упали. Ну и я с ними. Почти. — Чего тогда изменял, — буркнул Дрю. — Сидел бы в своем Азор-граде с женой, да трескал вон… что вот ты делаешь? — Твердый сыр, который не требует длительной выдержки. Обычный сыр, короче. — Выглядит вкусно, — сказал Дрю и тоскливо вздохнул. Ему, похоже, не хватало простых человеческих радостей. Впрочем, о печальных моментах своего положения он быстро забывал и с неугасаемой энергией носился по дому. Кажется, привидению просто хотелось с кем-то пообщаться. И про «никогда бы не показался» он нехило так наврал.

Я как раз с трудом уместила вымытую и обернутую полотенцем гирю в форму, где должен был созревать сыр.

— А что потом? — спросил Дрю. — Этот просто постоит пару дней, этот будет лежать два месяца, а этот через два дня искупаем в ванночке с вином и травами. Завтра еще сделаю несколько заготовок для твердого сыра, послезавтра все проверю, а весь день перед открытием буду делать то, что не должно настаиваться — сливочный сыр, гренки и хлеб. Хлеб в идеале рано утром, перед открытием. — Ты свихнешься, — резюмировал призрак. — Не свихнусь. Если народ пойдет, найду повара. Что-то пробормотав, призрак уплыл через стену на улицу. Как я поняла, Дрю не мог покидать пределы территории дома, но вот по заднему двору и перед крыльцом чувствовал себя прекрасно.

— Сидит, — доложил он, вернувшись. — Спит.

Я промолчала. Убрала сыр в холодные шкафы и вымыла руки.

— Замерз, — осторожно сообщил Дрю. — И что? — Не жалко? Ты, вон, тоже без жилья маялась. Аж ко мне подселилась. — Нет, не жалко. Поехал бы в Азор-град, сейчас летел бы в тепле и довольствии. Это я прилетела с самым дешевым билетом. Рикард Тентен нанимает личного дракона. — А может, он осознал? — А ты от него извинения слышал? Раскаяние? Попытки исправиться? Дрю молчал. — Вот и я не слышала. Так что пусть сидит. Я отмыла кухню, убрала продукты и остановилась, чтобы поразмыслить: пойти искупаться или лечь и отдохнуть. Эмоции схлынули и, в принципе, я бы сейчас проспала до обеда. С утра должен был прийти Рет, но он не станет будить, если оставлю записку.

От порыва ветра с моря распахнулось окно. Я была одета в тонкую рубашку и тут же поежилась. Похоже, будет шторм. И небо хмурилось, и утренний ветер пробирал до костей. Некоторое время я стояла, пытаясь справиться с собственной совестью.

Но внутри еще жила хорошая девочка Никки, которая приносила папе в кабинет горячего молока с печеньем, когда он работал допоздна. Я быстро налила в кружку травяного чая, такого горячего, что держать удавалось с трудом, и направилась к двери.

Но когда я вышла на крыльцо, там никого не было.

Поспать мне удалось всего пару часов. Никто не будил, конечно, но Рет принялся шкурить и покрывать лаком несколько столов, которые должны были стоять в торговом зале, а стены в доме были тонкие. Я слушала это шебуршание, наверное, с час, находясь на границе между сном и явью, но все же не выдержала и встала.

Надо было закончить подвал, вынести остатки мусора и докупить еще кое-каких мелочей. Вопреки ожиданиям после сна легче не стало, я все равно чувствовала себя разбитой. От голода еще и немного подташнивало. Проблема была в том, что ничего съестного в доме не было. Все шкафы были забиты продуктами, холодные шкафы и часть подвала — сыром, но ничего, что можно было употребить на завтрак, я не нашла. Поэтому пила простой чай, силясь как-то справиться с голодным и сонным головокружением.

Рет заканчивал с оформлением. Я не думала, что он возьмется помогать мне еще и со столами, но то ли парень обладал очень сильным чувством вины, то ли просто загорелся идеей. Лавка действительно преобразилась. Светлая, яркая, с сырным орнаментом на стенах и рисунком позади прилавка, с аккуратными круглыми столиками и… дырой в полу.

— Кто это тебе так? — спросил Рет, когда я вышла из кухни. — Да так… знакомый заходил. Пресс притащил. Все то время, что я пила чай, никак не могла избавиться от мыслей о Рикарде. Правда, были они в основном мрачные. Не верила я, что мужчина вот так легко сдастся и улетит домой. Но где он остановится? Жилья-то в Эрстен-граде как не было, так и нет.

И тут, словно прочитав мои мысли, Рет произнес:

— Знаешь, я рад, что ты приехала. Я очень давно не общался с людьми, с тех пор, как умерла мама. Мы жили с ней вдвоем долгое время, а потом я остался один и выходил только чтобы утверждать новые рисунки. Но что-то заставило меня выйти и познакомиться с тобой. Пока растроганная, я прятала лицо в кружке с чаем, Рет просиял:

— И я снова понял, что общаться с людьми очень важно! А сегодня я даже решился сдать комнату постояльцу. Кружка выскользнула из моих рук, покатилась по полу и свалилась в злополучную дыру, откуда вновь раздались ругательства призрака.

— Постояльцу? — пропищала я, резко утратив способность внятно говорить. — Ага, — сиял Рет. — Я пошел встречать рассвет, иногда люблю для вдохновения любоваться штормовым морем. А он искал жилье, а ты ведь знаешь, как в Эрстен-граде с жильем. И вдруг что-то подтолкнуло меня к этому человеку! Я сдал ему гостевую комнату. Дом большой, я один, а денежка никогда не помешает. Здорово ведь, да? — Ага, — вздохнула я. — Ты молодец. Если до этого я еще сомневалась, стоит ли в такую погоду выходить из дома, то теперь точно решила: не выйду! Никогда и ни за что не выйду. Забаррикадирую дверь, прикинусь спящей, но не пущу сюда больше Рикарда. Думает, если поселился рядом, будет проще уломать меня вернуться? Только пусть попробует мне мешать. Нажалуюсь мэру, тот пошлет Кристиана и он… не знаю, гирю на Рикарда уронит. Случайно. Раза три.