– Простите, господин, не уследил. Полночи проворочался с боку на бок, а к утру сон сморил, проспал… подождите немного, сейчас огонь разведу и пойду готовить вам завтрак.

– Отойди, Гектор, – Идоменей присел у очага и отстранил слугу, – сам разожгу, ступай за завтраком.

Гектор кряхтя поднялся и держась за поясницу отправился на кухню. Глядя слуге вслед Идоменей покачал головой, тяжело старику стало следить за домом. Нужно было оставить его зимовать в городском доме, но Гектор ни в какую не хотел уходить на покой. Идоменею тоже нелегко было отказаться от помощи преданного слуги, с которым столько лет прожил бок о бок, который знает все его привычки и причуды. Но что поделать – время никого не щадит. Наконец огонь в очаге разгорелся, весело затрещали дубовые поленья, в лицо полыхнуло жаром. Идоменей смотрел на пляску красно-жёлтого пламени и думал, что нужно кого-то из рабов приставить к Гектору в ученики, но сделать это так, чтобы старый слуга не обиделся.

– Завтрак готов, господин.

Шаркая ногами в комнату вошёл Гектор и поставил поднос на низкий столик, рядом с хозяйским креслом.

– Благодарю, Гектор, – ответил Идоменей опускаясь в кресло, – я тут подумал, начал было мужчина, – не взять ли тебе помощника по дому? Ты будешь как обычно обихаживать меня, а тяжёлой работой займётся нанятый слуга, у тебя будет больше время для отдыха…

– Как вам угодно, господин, – не глядя на хозяина проворчал Гектор.

По его голосу Идоменей понял, что слуга недоволен, но не успел ничего сказать, как Гектор продолжил:

– Дом то мал, господин, как мы все поместимся, если ещё один человек будет здесь постоянно околачиваться?

Дом, в котором Идоменей останавливался в Ольвии, действительно был не велик в размерах. По сути это был не полноценный жилой дом, а старая сторожевая башня, бывшая когда-то частью городских оборонительных укреплений. Со временем город разросся и крепостные стены были перенесены на новое место, а башня, имевшая толщину стен более восьми локтей и крепкий фундамент, осталась на месте. Сначала в ней располагалась городская казна, потом башню использовали для хранения различных ценностей местные купцы и трапезиты, затем помещение было выкуплено частным лицом и переделано под жилой дом. В таком жилище не могла комфортно разместиться семья, но для одиноких путешественников, проживание в башне имело ряд преимуществ. Строение располагалась в центральной части города, с её смотровой площадки открывался великолепный вид на город и гавань, толстые стены помогали удерживать тепло зимой и прохладу летом, для обслуживания внутренних покоев не требовалось много слуг. Идоменей арендовал этот дом уже много лет, оставляя его за собой, даже на время длительного отсутствия. Он украсил интерьер дома на свой вкус и даже оборудовал небольшую купальню. Для симпосиев, что ему приходилось устраивать в Ольвии, мужчина снимал помещения в общественных зданиях. Для устройства частных, интимных пирушек пользовался андронами, своих друзей. Идоменей очень ценил обособленность и покой своего ольвийского жилища, а Гектор ревностно следил за порядком в нём и оберегал от докучливых посетителей.

Идоменей ничего не ответил на ворчание слуги, ему самому не хотелось видеть чужого человека в доме, но сомнения всё же не оставляли – впереди долгая зима, справится ли немолодой уже слуга со своими обязанностями? Он жалел, что не привёз с собой Зела и даже подумал не послать ли кого с письмом в Тритейлион, но тут же отказался от этого, путешествие в зимнюю пору таило много опасностей. Вспомнил о Хионе, как она уговаривала его взять её на зимовку в Ольвию, сначала эта идея показалась Идоменею заманчивой. Он представлял, как они вечерами беседуют у очага, как он рассказывает девушке какую-нибудь забавную историю или она читает ему что-то из Гомера, или поёт, или играет на сиринге… Тут его мысли потекли в другом направлении, он вспомнил о гетере, что до сих пор находилась в его спальне, нужно бы расплатиться с нею и отпустить. Наверное, основной причиной, по которой он не взял Хиону с собой были его отношения с другими женщинами. Скорее всего, девушке было бы неприятно узнать, что он не хранит верность её любимой госпоже. Ведь юность так непримирима.

– Господин, что делать с этим?

Пожилой слуга держал в руках подобранную с пола одежду ночной гостьи. Идоменей с трудом припомнил её имя, Эгла, кажется.

– Нужно отнести её владелице, – пожал плечами Идоменей, – пусть девушка оденется и спустится вниз.

Но увидев, как Гектор, тяжело шаркая ногами направился к лестнице, Идоменей вздохнул и отменил свой приказ:

– Погоди, друг, сам отнесу.

Мешочек, плотно набитый монетами, мягко шлёпнулся на подушку рядом с головой Эглы. Девушка открыла глаза и с притворным недоумением посмотрела на него, затем медленно перевела взгляд на мужчину, сама при этом еле сдерживалась от желания схватить кошель и сжать его в руке. Эгла сладко потянулась, одеяло соскользнуло с её груди. Идоменей усмехнулся этой старой, как мир, женской уловке. Ещё вчера, на симпосии, он заметил эту красивую невысокую девушку, которая всеми средствами старалась завладеть его вниманием. Наблюдая за её потугами, он сначала решил, что это юная и неопытная гетера, впервые участвует в симпосии. После неудачного исполнения песни, девушка не ушла, а принялась танцевать перед его апоклинтрой. Идоменей, всегда сдержанный в еде и питье, в отличие от большинства своих захмелевших сотрапезников сразу догадался, что танец гетеры не был частью выступления девушек с бубнами. Нарушение порядка симпосия были чреваты для гетеры большими проблемами, её могли больше никуда не пригласить. Идоменея позабавила смелость и наивное нахальство девушки, он захотел провести с нею ночь, чтобы узнать так ли свободна она от предрассудков на ложе, как в жизни. Сначала ласки красавицы показались ему излишне старательными, но потом, от его ответных поцелуев, она загорелась, и Идоменей почувствовал, что теперь девушка отдаётся ему не за деньги.

Не удержавшись, Эгла схватила мешочек, рёбра монет больно впились в ладонь, вспомнила слова Майи, что нельзя показывать мужчине свою заинтересованность в деньгах, виновато опустила ресницы и спросила:

– Доволен ли ты, господин, ночью проведённой со мной? Позовёшь ли ещё?

– Доволен. Позову или сам приду, – отозвался мужчина, – Далеко ли ты живёшь?

Эгла растерялась, у каждой уважающей себя гетеры был свой дом, где она принимала поклонников, но ей некуда было пригласить господина Идоменея. Снять дом зимой быстро не получится, Эгла в досаде прикусила губу, как ей не хватало Майи, уж она бы нашла, что ответить.

Идоменей не догадывался, что за мысли терзают его гостью, он видел капризно закушенную губку, белое гладкое лицо с карими глазами, нежные полукружья груди, тёмные волосы, разметавшиеся по подушке. Идоменей почувствовал желание, он опустился на кровать и притянул девушку к себе. Эгла проворно скользнула под мужчину и обхватила его поясницу ногами.

Порыв ветра распахнул ставню, и волна студёного воздуха омыла их распалённые от любовных утех тела. Эгла вздрогнула и прижалась к тёплому боку мужчины, Идоменей потянул за конец одеяла и накрыл им себя и девушку.