Я схватила Веру за плечи.

– Григория надо безотлагательно уложить, емуплохо! Пожалуйста, проводите меня в гостевую.

Но Вера сбросила мою руку, ее щеки покраснели.

– О чем молчали Исидор и Матвей? – спросилаона у страшно довольной Светланы.

– Не смейте отвечать! – ляпнула я. – Павел вамэтого не простит!

Но рыжеволосая мегера не обратила ни малейшеговнимания на слова домработницы.

– Сидя – бывший тесть Павла, – злораднозаявила она.

– Кто? – попятилась Вера.

– Отец его жены. Ксения умерла. И, междупрочим, Паша уже трижды вдовец, Алена с Жанкой тоже тапки отбросили. И тебя таже участь ждет! – каркала Света.

– Меня? – Вера в ужасе прижала руки к груди. –За что?

– Проклятие!

– Что? – пролепетала девушка.

– На семью Брыкиных наложено проклятие, –неожиданно без ехидства заговорила Света. – Все Пашины жены помрут, но сам ондолго проживет и скончается бездетным. Да ты поговори с женихом, он правду тебеи откроет! Ох, неспроста Кларка в день помолвки откинулась! Нехорошеепредзнаменование! Дурная примета! Знак свыше, предупреждение тебе! Уноси, Верочка,отсюда ноги, пока жива!

Девушка секунду стояла неподвижно, потомзакашлялась, схватилась рукой за горло и, спотыкаясь, убежала. Я бросилась заВерой с воплем:

– Погодите!

Но Путинкова намного лучше меняориентировалась в лабиринте комнат. Она вдруг прыгнула в стенной шкаф, япоследовала ее примеру и... остановилась. Это был не шкаф, а вход в небольшойхолл, из которого вела еще одна дверь. Мои руки толкнули ее, в нос ударил запахсырости и кошачьей мочи, я увидела лестницу. Крайне удивленная, я спустилась начетыре ступеньки, обнаружила еще одну дверь, отворила ее и очутилась впустынном захламленном дворе.

Озадаченная своим открытием, я вернулась вквартиру, нашла Вовку и шепнула ему:

– В апартаментах есть черный ход!

– Знаю, – ответил Костин, – хозяин рассказал.И, что самое интересное, его никто не запирает.

– Входная дверь у них тоже нараспашку, –вздохнула я. – Значит, сюда мог незаметно пробраться посторонний. Может, он идо сих пор тут!

– Нет, это маловероятно, – успокоил меняВовка, – давай не будем поднимать панику.

Только к часу ночи я наконец-то справилась сгорой грязных тарелок. Естественно, посудомоечной машины в доме не было,пришлось орудовать губкой и мылом. Мылом – в прямом смысле этого слова! На краюраковины лежал липкий брусок, бутылочки с современным моющим средством не было.Если учесть возраст умершей Олимпиады, то совсем неудивительно, что старушкамыла плошки по старинке. Еще хорошо, что она приобрела симпатичную губку, а непользовалась старым чулком!

Устав до отупения, я доплелась до своейспальни и поняла, что не могу лечь спать, не приняв душ. Слава богу, я ужезнала, где находится громадная ванная, по размерам напоминающая плац для воинскихпарадов. Прихватив небольшое вафельное полотенце (похоже, других в доме уБрыкиных не существует), я вошла в круглое, обложенное кафелем от пола допотолка помещение и протяжно вздохнула. Ну как можно мыться в подобныхусловиях?

Сама ванна оказалась очень глубокой, никакойпластиковой занавески и ковриков тут в помине не было, отсутствовал иполотенцесушитель. На стене с пожелтевшей от времени плиткой красовалось штукдесять пластиковых крючков, на них висели самые разнообразные вещи: резиновая клизма,здоровенные деревянные щипцы, три грязные тряпки, ситцевые «семейные» трусы исоломенная шляпа. Может, Исидор или Павел водружают ее на голову, когдастановятся под душ? Прикрывают макушку, зажмуриваются и воображают, будтонаходятся на море? И еще. Вот скажите, пожалуйста, зачем тут, напротиврукомойника, висит картина, написанная маслом? Неужели обитатели квартиры,абсолютно равнодушные к чистоте и порядку, решили украсить свою «баню»? Еслитак, то они выбрали совершенно неуместный сюжет: освежеванная тушка кролика вруках мясника отнюдь не радует глаз и не располагает к расслаблению. Впрочем,наслаждаться водными процедурами в потемневшей от времени ванной как-то неочень-то и хочется, здесь холодно и противно.

Быстро ополоснувшись, я кое-как вытерласьвафельным полотенцем и услышала приглушенные голоса. Тут что, в каком-то углуработает радио?

Я осмотрелась по сторонам, задрала голову.Нет, приемника не видно. Так откуда доносятся звуки? Можно даже разобратьотдельные слова. Вот сейчас мужчина говорит: «Бу-бу-бу... не хотел». И снова:«Бу-бу-бу...» А ему отвечает женщина: «Бу-бу-бу... врать... бу-бу-бу...»

Страшно заинтригованная происходящим, янавострила уши и пришла в еще большее изумление. Звук шел от... картины.

Ежась от холода, я приблизилась к ужасному«натюрморту», сдвинула его в сторону, увидела на стене небольшое отверстие и,привстав на цыпочки, приникла к нему глазом.

Взору открылась часть какой-то комнаты. Прямонапротив стоял Павел, который гневно говорил:

– Хватит! Ты и так много получила!

– Согласись, мне положено больше, – ответиланевидимая женщина. Ее голос показался мне знакомым. Но она говорила тихо,находилась чуть в стороне, и оставалось лишь гадать, знаю ли я ее или мнетолько кажется.

– Шантажистка!

– Мне нужны деньги.

– Вот и зарабатывай!

– Не себе же прошу!

– Да ну?

– Вспомни о Пелагее Андреевне.

– Мне на нее насрать! – заорал Брыкин.

– Тише, – шикнула тетка, – еще разбудишь кого.

– Боишься? – пошел в атаку бизнесмен.

– Я? Нет, опасаться следует тебе, – тихозасмеялась незнакомка. – Вдруг правда вылезет наружу? Вот прикольнополучится... Ты потеряешь все!

– Сколько? – мрачно поинтересовался Павел.

– Как всегда.

– «Как всегда» я уже заплатил первого числа.

– Пелагея заболела.

– И что?

– Я должна поместить ее в больницу.

– В нашей стране медицина бесплатная!

Женщина издала короткий смешок.