– Я ведь говорил: в кухне на подоконнике, –отрапортовал Сидя, – экая ты беспамятная!

Мы вернулась в кухню, я ахнула.

– Но это же не электрический утюг, а чугунный!

– И что? – вздернул брови Исидор.

– Не умею таким пользоваться!

– Нашла проблему... Разожгла горелку, накалилаподошву, и вперед!

– Боюсь, прожгу вещи, они уже не новые.

– Костюму всего третий десяток, – заявил Сидя,– мне его перед вручением какой-то премии принесли. Уже не помню, то ли я вАнглию тогда ездил, то ли в Германию. Ах да, в Гейдельбергский университетпригласили, мне там звание почетного профессора дали. Научные звания –полнейшая глупость, ума они не добавляют.

– И вы больше не покупали обновок? – спросилая, с опаской разглядывая чугунного монстра.

– Зачем?

– Ну так... – растерялась я. – Нельзя же содним костюмом жить.

– Почему?

Вопрос поставил меня в тупик. Ответа на негоне нашлось.

– Почему? – повторил Исидор Ринг. – У меня отновых штанов ума прибавится? Я лучше с задачами справлюсь? Кстати, брюки есть,целых две пары, и три свитера. Костюм мне только в Академии, на сборищапотребен. И что? Погладишь?

– Боюсь, – честно призналась я.

Сидя пожевал нижнюю губу.

– Ну и ладно. Он давно висит, нормальносмотрится. Зачем еще утюгом махать, все равно в дороге помнется. Мотя тоже внеглаженом поедет, он утюг разбил.

– Чугунный? – оторопела я. – Как Матвейухитрился это проделать?

Исидор засмеялся.

– У него кошек семь штук, он их завел, когдаего дочь Галя в Америку на ПМЖ уехала. Вот одна животина утюг с подставки искинула. Так мы едем или нет? Я пойду позову Мотю.

Увидав мою малолитражку, Матвей испуганновоскликнул:

– Я сзади.

– Ну ладно, – неконфликтно согласился Исидор.

– Сидя, может, ты за руль сядешь? – осипшимголосом предложил Матвей. – Девочка пассажиром поедет.

– Нельзя, – живо пресекла я попытку отнять уменя руль.

– Почему? – хором поинтересовались дедушки.

– Страховая компания против, – нашла яподходящий аргумент. – Садитесь, пожалуйста!

– Здесь нет задней дверцы, – заявил Мотя.

– Минуточку, – засуетилась я, – надоотодвинуть переднее кресло... Вот так, полезайте...

Матвей жалобно посмотрел на Исидора.

– Может, как всегда, на метро?

Математик похлопал физика по плечу.

– Нехорошо обижать девочку, она от чистогосердца предложила. Закидывай ногу.

– Она не поднимается.

– Постарайся!

– Не получается!

– Мотя, не кривляйся, – сурово приказалИсидор, – соберись!

– Хорошо, – кивнул старик, он медленноводрузил правую ногу в салон, потянул вверх левую и замер.

– Ну? – занервничал Сидя. – Как?

– Не идет! – пискнул Мотя.

– Кто?

– Нога. Левая, задняя, – уточнил Матвей.

– Покажи мне свои передние ноги, – рассмеялсяИсидор, – давай лезь.

– Никак!

– Не капризничай!

– Ей-богу, не получается!

– Хорошо, выходи, сядешь впереди.

– Не получается!

– Вот заладил... Верни ногу на асфальт!

– В спину вступило! Радикулит схватил! Машинаочень маленькая!

– Как тебе не стыдно, Мотя? – с чувствомпроизнес Исидор. – Девочка мало зарабатывает, небось еле-еле на горбатый«Запорожец» наскребла, а ты выпендриваешься!

– Это не «Запорожец», – поправила его я и тутже пожалела о своих словах.

– Да ну? А что это за таратайка? – прищурилсяИсидор.

– В «Чайке» просторней, – вдруг заявил Матвей,избавив меня от необходимости отвечать. – Не забыл, как нас в шестьдесят пятомна прием возили? К американскому послу за наградой фонда имени Пифагора.

– Я глупостей не запоминаю, – отмахнулсяИсидор. – Ну так что, Липа, будем с ним делать?

– Меня зовут Лика.

– Лика, толкай Матвея в постамент, а я его заруки дерну, – предложил Исидор. – Ну! Айн, цвай, драй! Тянем, потянем...

– Господи помилуй! – заорал Мотя, но все жеочутился на сиденье.

По дороге старики обсуждали какую-то проблемуиз области то ли математики, то ли физики. Мне показалось, что они общаются накитайском языке, поэтому я перестала вслушиваться в разговор, сосредоточив всевнимание на дороге. Вдруг Исидор воскликнул:

– Очки!

– Где они? – удивился Матвей.

– Вернее будет спросить, почему их нет, –ответил друг.

– Где? – повторил Мотя.

– На твоем носу, – уточнил Исидор. – Ты забылокуляры дома?

– Ах и правда, – спохватился Матвей. – Вотдурак! Подумать только!

– Не ври! – строго сказал Сидя. – Думаю, тыспециально их не прихватил.

– Что ты! – фальшиво возмутился Матвей. –Приготовил футляр честь по чести и оставил его в прихожей.

– Ха! У тебя же ужасный минус, который,несмотря на старческую дальнозоркость, не стал плюсом, – засмеялся математик.

– Зачем употреблять в отношении меня слово«старческий»? – обиделся Матвей. – Я еще ничего! Вот Михаил Абрамов, тот да!Представляешь, Сидя, он без посторонней помощи в ванну залезть не способен,ноги не поднимаются – ни правая, ни левая.

– Право, Мотя, – засмеялся Исидор, – позвольнапомнить, что и твои конечности тебя не слушались, когда ты пытался влезть вмашину.

– Чушь! – фыркнул Мотя. – Просто менярадикулит схватил, а он и у младенца появится, если тот посидит на сквозняке.Меня вульгарно продуло!