сквозь лесные чащи. Боб Юнни прополз на своих джипах по таким тропам и нашел деревню, в которой на время развернул свой штаб. Действуя оттуда, он сумел выгнать немцев из городка в долине, который находился между ним и линией фронта. Чтобы переполошить их, Боб тайно отправил своих людей запускать ракеты с многих точек, изображая подготовку к ночному штурму. На рассвете, предполагая, что противник расслабился после ночных тревог, Боб атаковал его на джипах. Он постоянно перебрасывал машины с позиции на позицию, чтобы имитировать присутствие крупных сил; наконец в сумерках ворвался на трех джипах на центральную улицу и обратил противника в бегство. В тот же день он появился в другой деревне с противоположной стороны горного хребта, а вечером захватил минометную батарею на окраине третьей. Эта интенсивная работа не давала его людям никакой передышки: когда они не сражались, то тянули машины через горные хребты. Залог успеха такой тактики был в том, чтобы наносить немцам удары в удаленных друг от друга точках с такой скоростью, что озадаченный немецкий командир, читая донесения, делал ошибочный вывод, что их атаковали одновременно в разных местах. Прошло три дня, и немцы, решив, что на их позиции надвигаются превосходящие силы противника, отозвали посты и покинули эти долины.

На следующий день Юнни посетило очередное предчувствие: он решил, что его позициям угрожает опасность, и резко перебросил свой отряд через Апеннинский хребет, совершив самое трудное восхождение из всех, что выпадали на долю наших джипов. Он спустился по другую сторону гор в селение под названием Гуальдо-Тадино, выбил оттуда в ходе внезапной атаки большой отряд немецких фуражиров, разбил лагерь неподалеку и принялся действовать в ранее нетронутой местности. Через четыре дня Джино, который подхватил малярию и вынужденно остался в деревне, добрался до них окольным путем, переодевшись крестьянином. Он привез на телеге бензин, брошенный перед восхождением, а еще сообщил тревожные вести: после ухода патруля в деревню нагрянул немецкий отряд силой до батальона, который прямиком направился к руинам монастыря, прежнему штабу Юнни (несомненно, по наводке какого-то местного фашиста). Разочарованные, что никого не нашли, немцы ворвались в близлежащую деревню, схватили и расстреляли нескольких партизан, которые водили дружбу с нашими бойцами. Джино притворился деревенским дурачком и благополучно избежал расправы. Через несколько дней патруль «B» вновь перевалил через Апеннины, но уже другим путем (они придерживались правила не использовать дважды один и тот же маршрут), застал штаб немецкого батальона врасплох и разгромил его, а затем провел разведку местности вплоть до прямой видимости Фабриано, который оказался слишком укрепленным, чтобы штурмовать его. Прежде чем соваться туда, требовалось ослабить готовность немцев к сопротивлению.

Юнни вновь пересек Апеннины – очередной переход занял три дня тяжкого труда с перекатыванием валунов и прорубанием просек. На спуске скала обвалилась под колесами одного из джипов, он опрокинулся и кубарем покатился вниз, но, к счастью, падению помешало дерево. Пулеметчик Стюарт вылетел и остался невредим, водителя О’Нила пришлось вытаскивать из-под машины – он серьезно повредил спину. Покореженный джип остался на ходу, но уже не годился для патрулирования. О’Нила привязали к доске и, пока два других джипа продолжали свой путь, на третьем его повезли прямо по дороге через немецкий пост на тридцать километров назад. Там, по сведениям Боба, стоял 12-й уланский полк и в лазарете о раненом могли позаботиться. Через три месяца О’Нил вернулся в наши ряды, ослабевший, но не сломленный. Я перевел его в оружейники, так как для боевых выходов он уже не годился.

Мне удалось отправить к Юнни три новых джипа с экипажами из членов его патруля и двух новобранцев.

Тем временем восточнее совместно действовали два других наших патруля. То на колесах, то пешком мы добрались до Чинголи. Патруль «S», созданный позже всех, набирал форму под командованием Рив-Уокера. Партизанские отряды в этих краях не имели сильных лидеров и враждовали между собой. Всю работу в их рядах делали немногочисленные югославы, пока остальные тратили время на грызню. В итоге большую часть кропотливой разведработы нам пришлось взять на себя. Мы решили взять языков в одной деревеньке, где немцы, по сообщениям местных жителей, выставили сторожевой пост. Рив-Уокер и двое из его патруля, О’Лири и Ходжсон, вместе с новозеландцем Сандерсом и Портером из патруля «R» отправились туда пешком около десяти утра. В лесу над деревней Рив-Уокер необдуманно распорядился ждать его возвращения и отправился на разведку. Позже оставшиеся услышали стрельбу и, решив, что их низкорослый командир-южноафриканец попал в беду, рванули в деревню. Стоял жаркий июльский полдень. Улицы были пусты: крестьяне прятались, а немцы обедали в прохладе домов. Наши бойцы заглянули в несколько дворов, пока не обнаружили отделение связи, где сидели за столом трое радистов. Их захватили вместе с их аппаратами и вывели на улицу. Стоило пройти несколько шагов, как началось веселье: немцы принялись стрелять из окон, наши открыли ответный огонь и побежали по улице под беспощадно палящим солнцем. Один из пленников-связистов получил пулю и упал. Наши бойцы с двумя оставшимися немцами нырнули в переулок, выскочили из деревни и залегли в русле пересохшего ручья, дожидаясь, пока утихнет переполох. Ходжсона отправили конвоировать пленных, а Сандерс, Портер и О’Лири вернулись в деревню на поиски Рив-Уокера. Тело немца с улицы убрали его товарищи, но ребята подобрали передатчик, однако, снова попав под обстрел, решили не продолжать поиски и отступили.

Мы на джипах оставались в восьмистах метрах оттуда и, услышав перестрелку, дали несколько очередей в сторону деревни для устрашения. Затем все стихло, и потянулось время тревожного ожидания. Наконец появился Ходжсон с двумя пленными, через полтора часа – Сандерс, Портер и О’Лири, обливающиеся потом под тяжестью передатчиков; они сообщили, что не смогли найти Рив-Уокера. Мы как раз собирали поисковую партию, когда пришел и он, пиная камешки и насвистывая. Он задержался и видел, как немцы спешно собрались и покинули деревню.

Пленных допросили, пока они не пришли в себя. Они отвечали охотно и по долгу службы знали расположение немецких частей в Чинголи и окрестностях. Получив от них полезную информацию, мы через несколько дней вытеснили немцев еще из одной деревни близ Чинголи, но город показался слишком крепким орешком, и пока мы не покушались на него.

Из донесений Юнни я понял, что настал подходящий момент для удара по Фабриано, и со всеми своими людьми поспешил к нему в Гуальдо-Тадино.

Преследуя врага день за днем, Юнни оттеснил его на пятнадцать километров по дороге, ведущей от Гуальдо-Тадино на север. Тем самым