он расчистил путь к железнодорожному тоннелю, который проходил через Апеннинский хребет, соединяя нашу долину с той, где располагался Фабриано. Автомобильную дорогу через горы немцы взорвали, и без серьезных работ восстановить по ней движение не представлялось возможным. В тоннель же они затолкали друг за другом семь вагонов, а затем взорвали и их, частично обрушив свод. С этой стороны немцы в Фабриано не ждали никакой опасности и оборону сосредоточили на других направлениях. Они располагали полевой артиллерией: это мы выяснили, когда с целью запутать противника имитировали диверсионные вылазки с севера и востока. Наняв местных рабочих, я расчистил тоннель. В мастерской городка Ночера-Умбра нашлись ацетиленовая горелка и несколько баллонов газа, с помощью которых мы разрезали искореженные обломки вагонов в тоннеле. Пока мы занимались инженерными работами, Юнни переключился на Губбио, городок в двадцати пяти километрах к северо-западу, и не давал покоя местному немецкому гарнизону. Он каждый день перебирался через горы в новом месте, чтобы противник решил, будто мы утратили интерес к Фабриано. Я тем временем отправил в город разведчиков, в том числе партизана по имени Джиджи Кардона, бывшего кадрового офицера итальянской армии. Его в свое время завербовал Юнни, и мы получили отличного новобранца. Однажды вечером я понял по донесениям Джиджи, что подходящий момент настал, и отправил патрули «S» и «R» через расчищенный тоннель. Еще до рассвета десять джипов Рив-Уокера ворвались на главную площадь города и подожгли немецкий штаб; к полудню город был наш, а к следующему утру все немецкие части, дислоцированные южнее Фабриано, отступили, и нашим передовым соединениям оставалось только прийти и принять у нас город. Двумя днями позже бронетанковый полк дворцовой кавалерии, только что прибывший из Британии и, видимо, впервые оказавшийся в настоящем деле, осторожно подобрался к городу по дороге. Может быть, эти гвардейцы просто не читали наши донесения в штаб 8-й армии, а может, не поверили изложенным там сведениям. В любом случае они подошли к Фабриано на расстояние выстрела, установили полевые орудия и начали обстрел. Обнаружив, что по нам ведут огонь свои, Рив-Уокер, находившийся в городе, тут же помчался в штаб полка и потребовал поговорить с командиром. Затем последовал горячий обмен мнениями между нашим задиристым коротышкой и надменным полковником дворцовой кавалерии, не желавшим верить утверждениям небритого, всклокоченного и оборванного лейтенанта, что отряд из двадцати двух человек захватил город, который полковник собирался по всем правилам подвергнуть артиллерийскому обстрелу. В какой-то момент Рив-Уокер даже рисковал загреметь под арест, однако в итоге убедил полковника в своей правоте и вернулся в город с бронепатрулем гвардейцев.

С 12‐м уланским полком на левом фланге у нас сложились гораздо более дружеские отношения. Они понимали, что наши превосходные мобильность, знание противника и способность действовать малыми группами по собственной инициативе и без руководства офицеров дают нам преимущество перед теми линейными методами ведения войны, которых волей-неволей приходилось придерживаться им самим. Поэтому они помогали нам чем могли: удерживали занятые нами территории и позволяли нам преследовать противника, как мы сочтем нужным. Среди офицеров регулярной кавалерии и йоменских полков я часто встречал дух, подобный нашему, и с их великодушного позволения набрал многих отличных новобранцев среди их низших чинов. За годы войны мы в разное время сотрудничали с королевскими гвардейскими драгунами, 12‐м уланским, 27‐м уланским и Дербиширским йоменским полками. Их офицеры разбирались в военном деле, всей душой радели о своих людях и неизменно с честью выходили из нестандартных ситуаций. Огромная пропасть пролегла между их высочайшим профессионализмом и инфантильностью столь многих бравых гвардейских офицеров, которые хотя и вышли из того же класса, но умели только храбро погибать и больше ничего.

Во время операций нам часто приходилось рассредотачиваться. Редкий день проходил без боевых столкновений, о которых я знал лишь из полученных по радио донесений. Когда мы собирались вместе, то, как и любые солдаты, обсуждали смешные случаи, женщин, еду и выпивку. О боях мы говорили крайне редко. Так что я почти не знал или знал лишь из вторых рук о многих победах, одержанных моими бойцами. Капрал Оуэн из отряда Боба Юнни оставил воспоминания о некоторых эпизодах своего боевого пути (еще не изданные). Приведу небольшой отрывок. В нем описывается случай, произошедший, когда отряд «B» освобождал дорогу из Гуальдо-Тадино на север, в Скеджу, пока все остальные расчищали тоннель:

«Около четырех пришел какой-то гражданский с сообщением, что немцы ушли из Скеджи. Я усомнился в его словах, и Шкипер (Боб Юнни) тоже.

– Ну что, надо съездить и проверить, берем только одну машину, – сказал он.

С той самой секунды, как мы сели в джип (Шкипер за руль, я за пулеметы, Джино с томмиганом между нами), я знал, что мы едем в ловушку. Я был уверен, как ни в чем и никогда в жизни, что мы попадем в засаду. Мы проехали Угол PPA (поворот дороги, где отряд “B” во время прежних разведывательных выходов попадал под плотный минометный огонь)… Впервые нас не накрыли минометные залпы. И тут внезапно для меня все, кроме джипа, в котором мы ехали, застыло. Весь мой мир свелся к долине, которая простиралась перед нами, извилистой дороге, ведущей к поджидавшим нас немцам, машине и двум моим спутникам. Не доносилось ни звука, ничего не двигалось, даже воздух замер.

Я забыл о товарищах в отряде и о родных дома. Моя жизнь как будто только началась в тот момент, когда мы проехали Угол. Как долго она продлится, зависело от того, насколько я сосредоточусь на пулемете и на вон том белом домике (здании, в котором мы раньше обнаружили немецкое пулеметное гнездо). И в голове стучало: домик – домик – домик. Мой пулемет 50‐го калибра взведен и нацелен на вражескую позицию. Я подался вперед, почти прижавшись носом к гашетке. Бросил взгляд на Шкипера и сказал ему:

– Они нас ждут, Шкипер. Они там, сидят и ждут.

– Не думаю, – ответил он, но по его тону я понял, что он знает это не хуже моего. Какой человек!

Я надеялся, что первые вражеские очереди пройдут мимо. Вот стога, вот кладбище, вот белый домик. Всё ближе и ближе. Дома слева перекрыли нам обзор. Мы остановились.

– Вроде едем спокойно, – сказал Джино и пошутил, что тревожиться не о чем: кладбище рядом.

Мы медленно-медленно тронулись. За насыпью справа скрылись стога, а кладбище – за подъемом прямо по курсу. Шкипер сказал:

– Остановимся тут.

В этом