За одну ночь она стала почти воплощением бога.

«Я оказалась по ту сторону полотна жизни, – подумала она. – И в моей руке кисть».

Рин управляла страной не из огромного пустого зала, больше похожего на пещеру и слишком пугающего, а из небольшого кабинета Вайшры, военного штаба, в котором стоял только один стол и несколько неудобных стульев с жесткими спинками. Она не села на дворцовый трон, он был слишком велик, слишком помпезен. Рин еще не готова была играть роль императрицы. Но в этом тесном и довольно скромном кабинете она чувствовала себя уютно. Ей уже приходилось вести из этого кабинета военные кампании, и казалось совершенно естественным, что она сюда вернулась. Сидя за столом, с Катаем по правую руку и Венкой по левую, Рин не ощущала себя самозванкой. Это была просто более комфортная версия шатра.

«Так не должно быть, – произнес тоненький голосок в ее голове. – Это безумие».

Но что за последние два года не было безумием? Она сровняла с лицом земли целую страну. Уничтожила Триумвират. Командовала армией. С какой стороны ни посмотреть, она стала живым богом.

Если ей это удалось, то почему же она не может управлять страной?

В то утро первым делом им нужно было решить, что делать с Нэчжей. Разведчики докладывали, что он покинул страну вместе с ближайшими офицерами и советниками, все они сели на последнюю торговую джонку и рыбацкую лодку, которые сумели раздобыть республиканцы.

– И куда они направились? – спросила Рин. – В Анхилуун? Муг его не впустит.

Катай опустил последнюю страницу донесения.

– Чуть дальше на восток.

– Но только не на остров в форме лука. Воздух там до сих пор отравлен.

Катай окинул ее странным взглядом:

– Он на Спире, Рин.

Рин невольно поежилась.

Так, значит, Нэчжа нашел убежище на острове мертвых.

Это выглядело логичным. Он не мог уплыть в Гесперию, это было равнозначно признанию в окончательном поражении. Но наверняка понимал, что на континенте нигде не будет в безопасности. Если Нэчжа хотел уцелеть, между ним и Рин должно лежать море.

– Умно, – сказала она как можно спокойнее.

Она заметила, что и Катай, и Венка за ней наблюдают, и нельзя было позволить им увидеть, что она на взводе. Нэчжа определенно выбрал Спир, чтобы ее позлить. Рин прямо-таки слышала насмешку в его голосе: «Ты забрала все, но я получил твой дом. Последний кусок территории, который ты не контролируешь».

И она ощутила укол раздражения – в том самом месте, куда когда-то вонзился клинок. Но это все, что она чувствовала, – раздражение. Ни страха, ни паники. Побег на Спир ее злил, но он же показывал слабость Нэчжи. У него не осталось козырей. Он потерял столицу и флот. Нэчжа остался правителем Республики лишь номинально и засел на про́клятом, выжженном острове, где никто не жил и почти ничего не росло. Он мог лишь насмехаться.

Более того, согласно донесениям, он лишился доверия союзников. Гесперианцы больше его не слушали. Альянс предпочел смириться с потерями и уйти.

– После падения Арлонга он не получает подкреплений, – прочитала Венка. – И гесперианцы доверяют ему только командование наземными войсками. Сейчас в его распоряжении только никанская пехота, а после арлонгского сражения треть армии дезертировала. – Венка подняла взгляд от рапорта. – Невероятно. Думаете, с Альянсом покончено?

– Возможно – пока что… – начал Катай.

Но одновременно с ним Рин произнесла:

– Совершенно точно нет.

– Они вывели все свои войска, – напомнил Катай.

– Они вернутся, – настаивала Рин.

– Может быть, через несколько месяцев, – сказал Катай. – Но, думаю, они понесли более серьезные потери, чем…

– Не имеет значения, – отрезала Рин. – Они вернутся, как только получат возможность. Может, через несколько дней или недель. Но они снова нанесут удар, и серьезный, и мы должны подготовиться. Я же передала вам слова Петры. Они не просто считают нас… препятствием для торговли. Мы не просто досадная помеха. Они считают нас угрозой. И не остановятся, пока не сотрут нас в порошок.

Она оглядела стол.

– Мы не закончили сражаться. Все это понимают? Они не запросили мира. Не послали дипломатов. Мы не заключили перемирие, лишь получили передышку и не знаем, как долго она продлится. Нельзя просто сидеть сложа руки и ждать. Нужно ударить первыми.

Если бы Рин настояла на своем, остаток дня она занималась бы новой мобилизацией. Ей хотелось начать призыв добровольцев. Хотелось устроить тренировочные лагеря в ближайших полях, чтобы научить солдат использовать гесперианские военные технологии.

Но сейчас главным приоритетом было восстановление страны. Потому что армии уже несколько лет опустошали поселения, и теперь города находились на грани катастрофы. В Арлонге закипело лихорадочное строительство. Специальные отряды отправились к берегу для спасения затопленных Драконом поселений. По всему городу открылись полевые госпитали, чтобы лечить горожан, пострадавших во время сражения и оккупации. Вдоль каналов протянулись очереди в бесплатные столовые, где стояли тысячи людей, которых теперь нужно было кормить.

Для управления страной требовались совершенно другие умения, нежели для командования армией, и у Рин их было мало. Она ничего не знала о том, как функционирует правительство, и вдруг ей немедленно понадобилось решать миллион будничных задач. Перевезти людей, чьи дома оказались под водой. Ввести законы против мародерства и грабежей. Найти тех, кто позаботится о детях, чьи родители погибли или пропали без вести. Чтобы город хотя бы начал более или менее функционировать, требовалась грандиозная работа, а вдобавок чиновники, которые обычно вели дела, либо погибли, либо сидели в тюрьме, либо сбежали с Нэчжей на Спир.

Рин была поражена, сколько всего они сумели сделать. Она уж точно не продержалась бы даже первое утро без Катая, которого как будто не смутили невозможные задачи, он хладнокровно вызывал к себе людей и распределял обязанности, словно точно знал, как все наладить.

И все равно это утро казалось не вполне реальным. Нелепо выглядело, что они втроем управляют городом. Мысли Рин бросало из стороны в сторону – от безумной и высокомерной уверенности, что все идет как надо, что они управляют Арлонгом лучше, чем прежнее, погрязшее в коррупции руководство, до подкашивающего страха, что они не справятся, ведь они солдаты, просто вчерашние дети, выпускники Синегарда, абсолютно не готовые к таким задачам, и с минуты на минуту в городе разразится катастрофа. Несмотря на поразительную компетентность Катая, проблемы только накапливались. Стоило разрешить одну, как сообщалось о десятке других. Они словно пытались заткнуть брешь в плотине пальцами, пока вокруг хлещет вода. Рин боялась, что стоит им на миг расслабиться, и они утонут.

Ближе к полудню ей хотелось свернуться калачиком и крикнуть: «Не хочу больше! Я не могу!» Хотелось переложить ответственность на кого-нибудь из взрослых.