– Вы считаете нас самонадеянными и бесцеремонными?Пусть так, – заговорил я. – Но тогда позвольте вам напомнить, чтоотцом Шарлотты, родившейся во Франции в 1664 году, был не кто иной, как нашагент Петир ван Абель. Впоследствии, когда он прибыл на Сан-Доминго, чтобынавестить Шарлотту, она посадила его под замок. И прежде чем ваш призрак Лэшерумертвил его на пустынной дороге вблизи Порт-о-Пренс, Петир совокупился ссобственной дочерью и, таким образом, стал отцом ее дочери – Жанны Луизы. А этоозначает, что он приходился дедом Анжелике и прадедом Мари-Клодетт, котораяпостроила Ривербенд и учредила ваш семейный закон о наследовании. Если я неошибаюсь, в настоящее время именно вы от имени Дейрдре распоряжаетесь наследиемМэйфейров. Вы успеваете следить за моей мыслью, мистер Мэйфейр?

Кортланд явно не в силах был ответить. Он сидел совершеннонеподвижно, забыв о тлеющей в пальцах сигарете, и пристально смотрел прямо наменя. Внимательно наблюдая за его реакцией, я продолжил:

– Итак, ваши предки одновременно являются потомкаминашего агента Петира ван Абеля. Мэйфейрские ведьмы и Таламаска связаны теснымиузами. Существует и целый ряд других сближающих нас обстоятельств. За прошедшиегоды их накопилось немало. Взять хотя бы, к примеру, Стюарта Таунсенда, нашегоагента, бесследно исчезнувшего здесь, в Новом Орлеане, в 1929 году. Этослучилось после того, как он встретился со Стеллой. Вы помните СтюартаТаунсенда? Тайна его исчезновения так и осталась нераскрытой.

– Вы безумец, мистер Лайтнер, – ответил Кортланд.Все с тем же непроницаемым выражением лица он глубоко затянулся и резкимдвижением сломал в пепельнице всего лишь наполовину выкуренную сигарету.

– Да, это ваш призрак, Лэшер, убил Петира ванАбеля, – спокойно подтвердил я. – Ведь это его я только что видел, нетак ли? Вон там. – Я махнул рукой в сторону садика. – И теперь онсводит с ума вашу племянницу. Или я не прав?

В облике Кортланда произошла весьма заметная перемена. Онбыл в полном замешательстве, и теперь его красивое, обрамленное темнымиволосами лицо выражало растерянность и простодушную невинность.

– Вы говорите все это вполне серьезно? – Пожалуй,это были первые искренние слова, произнесенные им с момента прихода в бар.

– Конечно, – ответил я. – С какой стати мнепытаться обмануть человека, способного читать чужие мысли? Согласитесь, этобыло бы глупостью с моей стороны. – Я покосился на свой бокал. –Впрочем, не менее глупо ожидать, что я выпью этот бурбон и умру от отравлениятем ядом, который вы в него подмешали. Ведь именно так погиб Стюарт Таунсенд, апосле – Корнел Мэйфейр, не правда ли?

Взгляд Кортланда по-прежнему ничего не выражал, но я ясновидел, до какой степени он потрясен моими словами.

– Ваши обвинения слишком тяжки, мистер Лайтнер, –едва слышно произнес он.

– Все это время я был уверен, что вина лежит наКарлотте, – продолжал я. – Но Карлотта здесь ни при чем. Я прав,мистер Мэйфейр? Эти убийства – ваших рук дело?

– Кого интересует ваше мнение? – все так же тихопрошептал он. – Как вы смеете говорить мне такие вещи?

Однако уже в следующее мгновение Кортланд сумел взять себя вруки, слегка выпрямился и, не сводя с меня пристального взгляда, открылпортсигар и достал еще одну сигарету. Его манера поведения резко изменилась, ив глазах засветилось искреннее любопытство.

– Давайте говорить серьезно, мистер Лайтнер, –самым невинным тоном произнес он. – Чего же вы все-таки хотите? Чего, чертпобери, добиваетесь?

Я на минуту задумался. В последнее время я и сам не раззадавал себе тот же вопрос. На что я рассчитывал и чего хотел достичь,отправляясь в Новый Орлеан? Какие цели все мы преследуем в своей работе?

– Узнать вас получше, – неожиданно для самого себяответил я. – Узнать вас по-настоящему, ибо при том, что нам известно о вастак много, в действительности мы не знаем практически ничего. Мы хотимпосвятить вас во все детали и тонкости той информации о вашем семействе,которая нами собрана со времен далекого прошлого. Мы хотим раскрыть перед вамивсе тайны – объяснить, кто вы на самом деле и что представляет собой он. Мынадеемся на ответную откровенность с вашей стороны, на то, что вы поведаете намсвои секреты. И наконец, мы надеемся на встречу с Дейрдре Мэйфейр исключительноради того, чтобы прийти к ней и сказать: «Вы не одиноки. Есть и другие люди,которые, подобно вам, обладают способностью видеть призраков. Мы понимаем, каквы страдаете, и готовы помочь, ибо это в наших силах».

Кортланд молча смотрел на меня изучающим взглядом, в лицеего не осталось и тени притворства. Потом, по-прежнему не произнося ни слова вответ, откинулся на стуле, отвернулся и, стряхнув пепел с сигареты, жестомприказал принести себе еще порцию спиртного.

– Почему вы не пьете бурбон? – спросил я и вновьудивился собственному вопросу. – Я к нему не притронулся.

– Спасибо, я не люблю бурбон, – ответил Кортланд,на этот раз глядя мне прямо в глаза.

– Что именно вы в него подсыпали? – задал я ещеодин невольно вырвавшийся вопрос.

Он не ответил, углубившись в собственные мысли, и выгляделогорченным и растерянным. Мальчик-официант поставил перед ним хрустальный бокалс шерри.

– Скажите, это правда? – наконец заговорилКортланд и опять посмотрел мне в глаза. – То, что вы написали о портретеДеборы Мэйфейр, хранящемся в Амстердаме, – правда?

– Да. Мы располагаем портретами Шарлотты, Жанны Луизы,Анжелики, Мари-Клодетт, Маргариты, Кэтрин, Мэри-Бет, Джулиена, Стеллы, Анты иДейрдре…

Он прервал меня нетерпеливым жестом, словно приказываязамолчать.

– Послушайте, – тем не менее продолжал я, –Дейрдре медленно сходит с ума, и я приехал сюда только ради нее. Когда мыбеседовали с ней в Техасе, девочка была на грани срыва.

– И вы полагаете, что помогли ей?

– Нет, и крайне сожалею об этом. Ваше нежеланиеконтактировать с нами мне вполне понятно. В конце концов, у вас есть для этоговсе основания. Но Дейрдре! Мы в состоянии ей помочь, поверьте!

Ответа не последовало. Кортланд молча пил шерри. Я попыталсяоценить ситуацию с его точки зрения, но не смог. Мне еще не доводилосьподсыпать кому-либо яд. К тому же человек, сидевший в тот момент напротив,отнюдь не походил на того Кортланда, каким я его представлял, читая историюсемьи.

– Как вы думаете, ваш отец, Джулиен стал бы со мнойразговаривать? – спросил я.