Я вскочил с постели, бросился к столу и торопливымикаракулями записал все, что подсказала мне память. За этим занятием и засталменя Лэшер. Изнуренный недавними приключениями, он был не в силах принятьвидимое обличье, и голос его прозвучал устало и слабо.

— Что это ты делаешь, Джулиен?

— То же самое я могу спросить у тебя, — отрезаля. — Надеюсь, минувшей ночью ты неплохо повеселился?

— Да, Джулиен. Очень даже неплохо. Мне хотелось быпроделать это вновь. Прямо сейчас. Но я слишком слаб.

— Ничего удивительного. Я тоже чертовски устал. Идиотдыхай. У нас еще будет время заняться этим…

— …Как только мы восстановим силы, — подхватил он.

— Хорошо, будь по-твоему, чертяка.

Я сунул исписанные листы бумаги в ящик стола, вновьрастянулся на постели и моментально провалился в глубокий сон.

Когда я вновь открыл глаза, все вокруг заливал яркийсолнечный свет. Я отчетливо сознавал, что во сне вновь побывал в соборе. Япрекрасно помнил и круглое окно-розетку, и изображение святого, вырезанное накрышке гробницы, и ласкающее слух пение…

«Что все это означает? — недоумевал я. — Неужелимой демон на самом деле святой? Нет, это невозможно. Или же он падший ангел, внаказание низвергнутый в ад?»

Я терялся в догадках. А что, если он служил какому-нибудьсвятому, служил верой и правдой, но потом… Что же произошло потом?

В одном у меня не было ни малейших сомнений: все этивоспоминания принадлежали смертному. Призрак хранил память о днях, когда имелплоть; завладев моим телом, он наделил меня своими воспоминаниями. Возможно, извсех людей, живущих на свете, одному лишь мне дано постичь их смысл.Разумеется, призрак знал, что воспоминания о его прошлом станут моими. Дело втом, что он не способен мыслить самостоятельно и для этой цели обычноиспользует нас, смертных. О том, что произошло и каков смысл всего этого, духузнает лишь в том случае, если я ему расскажу.

И тогда в голове моей родилась идея. Каждый раз, после тогокак дух посетит мою плоть, я буду стараться вспомнить все, что доведетсяиспытать. И как можно подробнее. Если мы с призраком станем единым целым, я вконце концов неизбежно узнаю о нем всю правду. Ибо только правда позволит мневырваться из-под его власти.

«Ты злобный, жадный дух! — с досадой думал я. — Тыхочешь во что бы то ни стало вновь получить живую плоть. Но ты не имеешь на этони малейшего права, наглый ублюдок. Ты уже жил. И не настолько ты мудр, чтобыжить вечно. Так что убирайся в ад, где тебе самое место».

И я вновь забылся сном. Усталость моя была так велика, что япроспал практически весь день.

А вечером отправился в Ривербенд. Созвав музыкантов, яприказал им играть «Дикси» и уединился с матерью, чтобы рассказать ей обо всем,что случилось, и поделиться своими соображениями и планами. Как и следовалоожидать, я не нашел у нее понимания. Более того, она выразила крайнеенедовольство моим поведением.

— Прежде всего, он всемогущ и живет с незапамятныхвремен, — заявила Маргарита.

— Ну и что? — возразил я.

— К тому же, если ты что-то против него замыслишь, онсразу догадается. И убьет тебя.

— Возможно.

С той поры я отказался от всяких откровений с матерью.Насколько я помню, я вообще перестал с ней разговаривать. Впрочем, едва ли онаэто заметила.

Я отправился в детскую. Разумеется, дух ошивался возлеколыбели. Я видел его всего лишь мгновение, однако успел разглядеть, что онодет в точности как я, но костюм его по-прежнему покрыт грязью. Ну не идиот ли?Я не удержался от улыбки.

— Хочешь войти в меня сейчас? — спросил я.

— Нет, я должен побыть с ней, моей милойдевочкой, — ответил он. — Посмотри, как она красива. Она унаследовалавсе твои способности к колдовству. И не только твои, но и всесверхъестественные силы, что передавались в вашей семье из поколения впоколение. Подумать только! Ведь я едва не погубил тебя. Хорошо, что этого неслучилось.

— Никогда не знаешь, кто тебе пригодится, не так ли? Нуи что, интересно, тебе удается узнать, находясь внутри меня?

Долгое время дух хранил молчание. И вдруг вновь предстал ввидимом обличье, и вновь всего лишь на краткое мгновение. Точная моя копия, онсмотрел на меня с улыбкой и даже попытался рассмеяться, однако с губ его несорвалось ни звука, а потом он исчез. Но я видел теперь, что в искусствеподражания он достиг новых высот и укрепился в своем пристрастии к моемуоблику.

Я вышел из детской. Теперь я знал, что делать и как себявести. Пока Лэшер будет занят малышкой, я получу возможность тщательнообдумывать ситуацию и свои дальнейшие шаги. И еще. Необходимо и впредьпозволять духу входить в меня, когда он того пожелает, и владеть моим телом какможно дольше.

Так проходили месяцы. В первый день рождения Мэри-Бет мыустроили грандиозный праздник. Для города вновь наступила пора процветания иблагоденствия. Мрачные тени войны окончательно развеялись. Люди умножали своикапиталы и вовсю сорили деньгами. Новые роскошные особняки росли как грибы.

Дух входил в мое тело примерно раз в неделю.

Более частые переселения не в силах был выдержать ни я, нион. В течение четырех или пяти часов он безраздельно владел моей плотью, апотом — раз! — и я мгновенно возвращался в собственное тело. Правда, инойраз моя покинутая призраком оболочка оказывалась в самых неожиданных местах.Бывало и так, что я обнаруживал ее в одной постели с каким-нибудь мужчиной.Если говорить о его вкусах и пристрастиях, то они были не менее разнообразны,чем мои собственные.

Так мы и жили. Совместное наше существование ничуть ненапоминало историю доктора Джекила и мистера Хайда. Пребывая в моем теле, духпроизводил на всех и каждого неотразимо приятное впечатление. Многим он казалсяедва ли не ангелом. «Дорогой, прошлой ночью ты был так мил, — то и делослышал я от какой-нибудь из своих любовниц. — И спасибо за этот чудесныйжемчуг». — «Какой еще жемчуг?» — недоумевал я.