Он ушел, оставив меня в старом запущенном саду, заросшемпурпурным вьюнком и травой, среди которой то тут, то там виднелись трепещущиенежные розовые лилии. Среди деревьев я отыскал поросший зеленым мхом грот, а внем — статую Девы Марии. Порывы ветра становились все более яростными инеистовыми. Теперь уже не только деревья, но даже лилии пригибались к земле,словно по ним прогуливался великан в тяжелых сапогах. Для того чтобы устоять наногах, мне пришлось обхватить ствол ближайшего дерева. Однако на губах моихиграла довольная улыбка.

— Ну, на что ты еще способен? — насмешливо спросиля. — Неужели ты думал меня напугать, осыпав с ног до головы листьями? Еслихочешь, можешь низвергнуть с небес потоки дождя. Я не боюсь промокнутьнасквозь. Приду домой и переоденусь в сухое, только и всего. Так что давай,старайся, покажи свою мощь, придумай что-нибудь действительно впечатляющее.

Я ждал. Деревья перестали раскачиваться и неподвижно застыли— ни один лист на них не шелохнулся. Несколько крупных капель дождя упало навымощенную кирпичами дорожку. Я наклонился и поднял одну из лилий — цветок былпомят и стебелек его сломан.

А потом до меня донесся тяжелый вздох, а следом за нимраздались приглушенные всхлипывания. Вокруг стояла тишина, и звуки эти явоспринял лишь внутренним слухом. Горестные, отчаянные рыдания эхом отозвалисьв моей душе.

В них ощущалась не только неутолимая печаль. Они былиисполнены гордости и достоинства. И таинственной глубины, ужаснувшей меня кудасильнее, нежели улыбочки и страшные гримасы, которые некогда корчил дух,рассчитывая меня испугать. Печаль проникала в мою душу и смешивалась снеизъяснимым блаженством.

На ум мне неожиданно пришли латинские слова молитв, никогдапрежде не знакомых. Однако они срывались с моих губ легко и свободно, как усвященника, произносящего литанию. Я слышал голоса труб. Я слышал колокольныйперезвон.

— Это погребальная песнь дьяволу, — раздался вмоем сознании незнакомый голос— В канун Рождества все колокола звонят, чтобыизгнать из долины демонов, напугать маленький народ!

И вдруг тучи рассеялись. Небо вновь стало прозрачно ясным. Ястоял в безмятежно замершем саду, совершенно один. А вокруг шумел Новый Орлеан,самый обычный южный город, и лучи полуденного солнца наполняли воздух зноем.Священник выглянул из дверей своего дома.

— Merci, Mon Реге [38]. — Я слегкакоснулся шляпы, повернулся и пошел прочь из сада.

По залитым ярким солнечным светом улицам Садового кварталаразгуливал легкий ветерок. Я неторопливо дошел до особняка на Первой улице. Наступенях крыльца сидела моя обожаемая крошка Мэри-Бет, а рядом, как всегда,маячила фигура Лэшера, прозрачная, воздушная, невидимая постороннему взгляду.Похоже, они были рады встрече со мной.

Яркие электрические фонари превращали автозаправочнуюстанцию в островок света посреди болотистой равнины. Единственная телефоннаябудка представляла собой подобие прозрачной пластиковой раковины схромированным аппаратом внутри. Крошечные квадратные кнопки расплывались у нееперед глазами. Ей никак не удавалось разобрать, какие цифры на них написаны, ипрошла целая вечность, прежде чем она сумела набрать номер.

Ей ответил сигнал «занято».

— Пожалуйста, попробуйте еще раз, — взмолиласьона, обращаясь к оператору. — Мне необходимо дозвониться в«МэйфейриМэйфейр». Там многоканальный телефон, несколько линий. Прошу вас, невешайте трубку. Сообщите им, что это очень срочный звонок от Роуан Мэйфейр.

— Мэм, этот номер занят, и они отказываются прерватьразговор. Говорят, что слышат такие требования каждую минуту и что выполнить ихсовершенно невозможно.

Водитель грузовика забрался в кабину. До Роуан донесся рокотмотора. Знаком попросив водителя подождать, она торопливо продиктовалаоператору домашний номер.

— Пожалуйста, наберите… вот этот… Я не могу… Я не всостоянии прочесть цифры…

Боль вновь резанула по животу, словно железным обручемохватила и сжала всю нижнюю часть туловища. Спазмы во время менструаций былисущей ерундой в сравнении с этой болью. Никогда прежде она не испытывала ничегоподобного.

«Майкл, пожалуйста, ответь. Майкл, прошу тебя…» — мысленнотвердила она.

Бесполезно. Гудки, гудки, гудки…

— Мэм, мы звонили уже двадцать раз.

— Поймите, мне необходимо связаться… хоть с кем-нибудь.Прошу вас, для меня это очень важно. Продолжайте набирать номер снова и снова.Скажите им, что…

Телефонистка уже собиралась возразить, но оглушительный ревгрузовика заглушил все прочие звуки. Облако выхлопных газов вырвалось из трубыпод кабиной.

Обернувшись, она пошатнулась, трубка выскользнула из пальцеви упала на пластиковую подставку. Водитель устал ждать странную пассажирку инетерпеливо махал рукой, делая ей знаки подойти.

«Мама, помоги мне. Мама, где отец?»

«Все в порядке, Эмалет. Тебе не о чем беспокоиться. Прошутебя, уймись и поменьше двигайся. Потерпи еще немного».

Роуан сделала несколько довольно твердых шагов в сторонугрузовика, но уже в следующую минуту земля внезапно ушла у нее из-под ног и онарухнула на грязный асфальт, больно ударившись о него коленями и чувствуя, чтовот-вот потеряет сознание.

«Мама, мне страшно».

— Держись, девочка. Держись, — уже вслухпроизнесла она, упираясь вытянутыми руками в асфальт, чтобы сохранитьравновесие. Слава Богу, от падения пострадали, кажется, только колени. Двоемужчин уже бежали к ней от бензозаправки. Шофер тоже выскочил из кабины грузовикаи бросился на помощь.

— Вам плохо, леди? — спросил он, склонившись надней.

— Нет. Все в порядке. Я всего лишь оступилась. Ничегострашного. — Она взглянула в его встревоженное лицо. — Нам надоспешить.

На самом деле без посторонней помощи ей бы ни за что неподняться. Встав, она тяжело оперлась на руку водителя. Закатное небо надравниной было багровым и зловещим.

— Ну что, так и не дозвонились?

— Нет. Но сейчас нам пора ехать.

— Леди, мне нужно заехать в Сент-Мартинвиль.Обязательно. Там я должен забрать…

— Да, да, я поняла. Оттуда я и позвоню. А сейчаспоехали, поехали отсюда скорее. Мы и так потеряли слишком много времени.