– Всем вместе! Не разбредаться!

Сосредоточился на одном – ударить первым, снести преграду,не зацепить своих. Успевал порой бросить взгляд вокруг – все живы вроде бы, всена ногах, валят вперед сомкнутой кучкой, слышится резкое хаканье – это ударпопадает в цель – звенит, сталкиваясь ненароком, сталь, из глоток рвутсяругательства, короткие, чтобы хватило дыхания матюгнуться на одном выдохе.Сварог ухитрялся еще прикрывать Делию, насколько удавалось, – а с другойстороны шел брат Тивадар с двуручным мечом.

Они продвигались медленно, потеряв всякое ощущение времени,не стало ни мыслей, ни чувств – одно первобытное упорство и тщательноотмеренная ярость. Шли вперед посреди воя, оханья, визга, фонтановмутно-скользкого древесного сока, зеленой крови, чужого ужаса и злобы – будтовека минули и нет другого мира, нет ничего, одна омерзительная сеча, взлетавшиечто ни миг мечи и топоры, сносившие живое и неживое…

Тупо уставясь на возникшее среди лиан невиданное явление,Сварог с рычаньем прыгнул вперед, опомнился не без труда, вновь стал человеком,вернувшись от начала времен, где рвало друг друга зверье, – но в головееще долго плескались сладкие волны хмельного остервенения.

Он едва не напал с топором на виману. Она возвышалась передним – огромная, трехэтажная, зеркально-черная, напоминавшая безликие коробкиМагистериума. Нечто вроде сине-багрового плюща оплетало стены, свешивалосьпрядями с плоской крыши, полузакрыв квадратные окна, высокую дверь над тремяполукруглыми ступенями – и дверь была чуть приоткрыта. Шагая к ней деревяннойпоходкой робота, Сварог пытался пробудить в себе хотя бы тень торжества, нопонимал, что не сможет. Дорога к заветной цели отнимает все чувства ипереживания – на то она и дорога.

Дверь распахнулась легко. Внутрь чужая растительностьотчего-то не проникла, все здесь было чистым, блестящим и раздражающе ярким,как сто двадцать лет назад: синий ковер под ногами, мозаичные стены теплых,желто-оранжевых тонов, золотистые мягкие кресла.

В одном сидел скелет, откинувшись на косую спинку, вытянувруки вдоль широких пушистых подлокотников. Сварог подошел поближе, немилосерднопачкая ковер вонючими следами. Скелет без малейших повреждений, раскинувшийся вспокойной позе решившего вздремнуть человека. Ни одна косточка не сдвинута.

Брат Тивадар аккуратно притворил за собой дверь, и этотбудничный жест, легкий стук, казалось, разбудили неведомые силы. Скелетдернулся, пытаясь встать. Не рассуждая, не сообразив отшатнуться, Сварогтолкнул его обухом топора – кости, будто только и ждавшие этого сигнала,осыпались кучей на кресло и на пол. Никто даже не успел удивиться, предпринятьчто-то, вскрикнуть. Необычное на этом и закончилось – кости больше нешевелились.

Все уже подняли забрала. Вид у них был самый плачевный –кольчуги зияют прорехами, свисают гроздья вырванных колечек, доспехи заляпаныжуткой мешаниной древесного сока и крови неизвестных созданий. Вот только лица,кое у кого исполосованные кровавыми царапинами, несмотря на всю усталость,выглядят именно так, как надлежит лицам победителей. И это заставило Сварогавспомнить, что последнего удара они пока что не нанесли.

Снаружи, за окнами, он увидел совсем не те джунгли, сквозькоторые они только что прорубались добрую тысячу лет. Там багровело чужое небос пронзительно-колючим, белоснежно-ледяным солнцем, по буро-желтой равнинепротянулись длинные черные тени от непонятных громад – то ли утесов, то лигрубо обтесанных статуй, и в небе проплывали бахромчатые черные лоскутья,чересчур осмысленно двигавшиеся для гонимых ветром листьев или туч. Но этистранности его уже не занимали – пора было кончать работу.

Все объяснения он помнил назубок. Не произнеся ни слова,стал подниматься по широкой лестнице из розового камня. Следом молча шлиостальные. Черный скелет, лежавший навзничь на втором этаже, дернулся, зашарилруками, ища опоры. Носком сапога Сварог угодил по черепу, и кости, как впрошлый раз, тут же рассыпались, будто лишившись враз невидимых скреп.

На втором этаже задерживаться нет нужды. Третий. Здесь уженет роскошных покоев, ковров и малахитовых ваз – огромный зал, наполовинузанятый непривычного вида пультами, черными, синими и белоснежными, и там нетни кнопок, ни клавиш. Только странные рычаги, смахивающие то на птичьи лапы, тона цветы, то на плавники. И половодье огней всех цветов радуги – вспыхивающиепрямо в воздухе акварельно-прозрачные цифры, символы, знаки, полосы, зигзаги,круги с разноцветными секторами, параболы, гиперболы, спирали, огни, огни,огни… На сей раз даже Сварог не мог разобраться во всей этой причудливоймешанине и определить, что работает исправно, а что разрегулировалось за стодвадцать лет.

Три черных скелета в синих креслах шевельнулись при ихпоявлении, подняли руки, касаясь рычагов, – и пляска огней кое-гдеизменилась резко, а кое-где осталась прежним монотонным чередованием непонятныхфигур и знаков. Сварог с застывшим лицом прошагал мимо, ребром ладони сшибаяугольно-черные черепа, к светло-синей стене с черной широкой дверью, снабженнойзолотисто-овальной нашлепкой кодового замка. Казалось, снаружи нарастаеттоскливый нелюдской вой, пронизывающий каждый атом воздуха и стен.

Кода Сварог не знал. Никто у Гаудина его не знал – нельзябыло запрашивать Магистериум, чтобы там не заподозрили неладного, не поняли,что готовится покушение на одну из их любимых игрушек.

Он оглянулся. Мара, не двигаясь с места, растерянно развеларуками.

– Потеряла? – рявкнул он сгоряча, спохватился. –Прости…

Отмычки у нее больше не было. Сделанная в виде небольшогобраслета электронная отмычка после пребывания в Хелльстаде превратилась вбесполезный кусок бронзы – как и парочка других приборов, бывших при Маре.Заклятья покойного Фаларена, защищавшие его от вторжения любой техники ларов,действовали исправно и после смерти незадачливого короля – а у Сварога не былотогда времени проникать в эти тонкости…

Он нацелился было топором на то место, где предполагалисьзапоры, но передумал вдруг и поманил Паколета.

Беспутный внук благочестивой бабушки, звеня изорваннойкольчугой, сосредоточенно и важно положил ладони на замок. Сварог затаилдыхание. Мелодично звякнуло, прозвучала бесстрастно-бесполая, простенькаяэлектронная мелодия из трех нот – и двери машинного зала дрогнули, створкиразошлись в стороны, скрылись в стенах.

Ничего особенно уж экзотического внутри не оказалось – лессоединяющих стены и потолок толстых белых колонн, усеянных змейками мигающихогоньков и мерцающих знаков. Иные покрыты бледно-золотистой оплеткой, косойрешеткой, иные – пушистой пленочкой инея, а две – прозрачны и внутри колышутся,переливаются тяжелые густо-золотые струи. Пульт, к которому они так долгодобирались и так яростно стремились, выглядел и вовсе уж скучно: синий грибокна тонкой синей ножке, украшенный золотым контуром человеческой ладони.

Первым положил туда руку Сварог – из желания увидеть, вкакую форму будет облечен отказ. Убийственных в прямом смысле слова сюрпризовон не боялся: во-первых, что бы то ни было, метательное на него не подействует,а во-вторых, что весомее, убежден был, что никакой стреляющей защиты нет.