Я лежал в комнате, на холодных плитках, он стоял надо мной,смотрел на меня, и в лицо ему светил электрический свет. У него больше не былокарих глаз; они наполнились мягким, слепящим, золотистым светом. Его гладкуюсмуглую кожу уже завоевывал сверхъестественный блеск, благодаря чему оначуть-чуть побледнела и стала еще больше отливать золотом, в волосах ужепоявился тот самый зловещий, великолепный глянец, освещение стремилось к нему,отражалось в нем, играло вокруг, будто считало его неотразимым, – высокаяангельская мужская фигура с озадаченным и ошеломленным выражением лица.

Он молчал. А я не мог разгадать, что скрывается за этимвыражением. Только я знал, какие он узрел чудеса. Я знал, что он видит, когдаоглядывается вокруг – смотрит на лампу, на осколки зеркала, на небо за окном.Он опять всмотрелся в меня.

– Тебе плохо, – прошептал он. В его голосе зазвучаланаша кровь! – Да? Тебе плохо?

– Ради Бога, – ответил я резким, хриплымголосом. – Неужели тебя волнует, плохо мне или нет?

Он отпрянул от меня, расширив глаза, словно каждая секундапридавала его глазам новую силу, потом отвернулся и как будто забыл, что ярядом. Из его глаз не исчезало зачарованное выражение. А потом, согнувшись отболи, с искаженным лицом он направился на крыльцо и пошел к морю.

Я сел. Комната мерцала. Я отдал ему всю кровь, какую он смогвыпить, до последней капли. Меня парализовало от жажды, я едва мог удержатьсяна месте. Я обхватил колени руками и постарался сидеть, не падая от слабости напол. Я поднес левую руку к свету, чтобы рассмотреть ее получше. На ней вздулисьвены, разглаживающиеся на глазах.

Я чувствовал, как жадно забилось мое сердце. Но, невзирая наострую, ужасную жажду, я понимал, что она подождет. Я не лучше больногосмертного знал, почему я излечиваюсь после случившегося. Но над моимвосстановлением усиленно и ровно работал некий внутренний мотор, как будто емунепременно нужно избавить от слабости сложную смертоносную машину, дабы онаснова отправилась на охоту.

Поднявшись наконец с пола, я пришел в себя. Я отдал емунамного больше крови, чем когда-либо отдавал другим. Все кончено. Я все сделалправильно. Он будет таким сильным! Господи, он будет сильнее, чем многиестарейшие.

Но пора его найти. Он умирает. Необходимо помочь ему, пустьдаже он захочет меня оттолкнуть.

Я нашел его по пояс в воде. Его трясло, и от боли он хваталртом воздух, хотя и старался молчать. Он нашел медальон и обернул золотуюцепочку вокруг сжатой в кулак руки.

Я обнял его, чтобы успокоить. Я сказал, что это продлитсясовсем недолго. А когда кончится, то кончится навсегда. Он кивнул.

Через какое-то время я почувствовал, что его мускулырасслабляются. Я уговорил его выйти на мелководье, где идти будет проще,несмотря на нашу силу, и мы вместе пошли по пляжу.

– Тебе нужно пойти на охоту, – сказал я. – Как тыдумаешь, ты справишься один?

Он покачал головой.

– Ладно, я пойду с тобой и покажу тебе все, что нужно знать.Но сначала идем к водопаду, вон туда. Я его слышу. А ты? Там ты сможешьвымыться.

Он кивнул и последовал за мной, наклонив голову, все ещеобхватив живот руками; периодически его тело напрягалось от последних жестокихсудорог, неизменно сопутствующих смерти.

Когда мы добрались до водопада, он легко переступил черезопасные камни, снял шорты и встал прямо под шумный поток, омывший его лицо,тело и широко раскрытые глаза. В какой-то момент он встряхнулся и выплюнулводу, случайно попавшую в рот.

Я наблюдал за ним, чувствуя, как с каждой секундой ко мневозвращаются силы. Я подпрыгнул над водопадом и приземлился на утесе. Внизуосталась его крошечная фигурка – она отступила, вся в пене, и посмотрела наменя.

– Можешь подойти ко мне? – тихо произнес я.

Он кивнул. Отлично, он услышал. Он отошел назад и совершилгигантский прыжок, поднявшись прямо из воды, приземлился на склоне утеса внескольких ярдах от меня, легко ухватившись руками за скользкие камни. По нимон и вскарабкался ко мне, ни разу не оглянувшись вниз.

Меня откровенно изумила его сила. Но дело не просто в силе.Дело в его полном бесстрашии. А сам он, казалось, напрочь обо всем забыл. Онпросто осматривался, глядя на пробегавшие мимо облака, на тихо мерцающее небо.Он посмотрел на звезды, затем – на джунгли, спускающиеся за высокими скалами.

– Ты испытываешь жажду? – спросил я. Он кивнул,задержав на мне мимолетный взгляд, а потом посмотрел на море.

– Хорошо, тогда мы вернемся в твои комнаты, ты оденешься дляпрогулок по смертному миру, и мы отправимся в город.

– Так далеко? – спросил он. Он указал нагоризонт. – В том направлении плывет небольшой катер.

Я мысленно поискал его и увидел катер глазами человека наборту. Жестокое непривлекательное существо. Контрабанда. Он злился, что егопьяные товарищи оставили его завершить рейс в одиночку.

– Ладно, – сказал я. – Пойдем вместе.

– Нет, – ответил он. – Думаю, мне лучше пойти…одному. – Он повернулся, не дожидаясь ответа, и быстро, грациозноспустился на пляж. Он, как полоска света, прошел по воде, нырнул в волны и поплылсильными быстрыми гребками.

Я спустился по краю утеса, нашел узкую неровную тропинку иапатично шел по ней, пока не вернулся в комнату. Я уставился на обломки –разбитое зеркало, перевернутый стол, лежащий на боку компьютер, упавшая на полкнига. На крыльце валялся стул. Я развернулся и вышел.

Я пошел назад, в сады. Луна стояла очень высоко, и, следуяпосыпанной гравием тропе, ведущей по самому краю, я поднялся на вершину, где иостановился, глядя на тонкую ленточку белого пляжа и мягкое беззвучное море.Наконец я сел, прислонившись к стволу большого темного дерева, расправившегонадо мной ветви в виде легкого купола, я положил руку на колено, а голову – наруку. Так прошел час.

Я услышал, что он приближается, поднимается по тропе быстрымлегким шагом, какого не бывает у смертных. Подняв глаза, я увидел, что онвымылся и оделся, даже причесался, к нему пристал запах выпитой крови –наверное, он шел от губ. Совсем не слабое, плотское создание, как Луи, о нет,намного сильнее. Но процесс еще не закончился. Боль, вызванная смертью, прошла,но его тело на глазах твердело, а неяркий золотистый блеск кожи радовал глаз.

– Зачем ты это сделал? – спросил он. Не лицо, а маска.Она сверкнула гневом. – Зачем ты это сделал?

– Не знаю.

– Вот только этого не надо. И не надо мне твоих слез. Зачемты это сделал?