местный герой, почти икона, и серьёзная фигура даже внутри своей исполинской структуры, – несмотря на то, что он покинул свой храм много лет назад. Известен как человек веры, неутомимый, бесстрашный и грозный боец, несущий слово Бога-Императора на поля битв вот уже не одно десятилетие. Но его главным подвигом, то, что принесло ему громкую славу, считается убийство им космодесантника Хаоса. Поначалу Руксус отказывался верить в эти бредни, но вскоре понял, что это всё же правда, и даже выяснил, почему. Куда более редко бродили слухи о том, что тот падший астартес уже был ранен, и Вильгельм лишь добил его, отрубив голову своим знаменитым цепным мечом, однако пропаганда исказила факты на свой лад, выставив святого отца одним из немногих простых смертных, способных убить космодесантника Хаоса в ближнем бою. Сам юноша, разумеется, никогда их не видел, но был прекрасно о них осведомлён, и чётко понимал, что даже добить вблизи столь грозного врага под силу далеко не каждому обычному человеку.

– Яд неповиновения сочиться из твоих уст, колдун, – сдержанно выдавил из себя святой отец, – это недопустимо. Генерал, позвольте немедленно казнить его. Этот мутант слишком опасен.

Оттон, первоначально желавший сказать что-то явно другое, после слов священника в задумчивости подался назад. Святой отец продолжал сверлить костлявую фигуру Руксуса со спокойным, холодным гневом. Юноша впервые видел нечто подобное, и наблюдал со слабым, едва заметным интересом. Всё с внезапным ужасом поняли, что он ничуть не боится того, что сейчас решается его судьба.

Руксус действительно не боялся. С воистину бессмертным духом человека, испокон веков бросавшего вызов самым тяжелым, на первый взгляд непреодолимым испытаниям, он стоял и бесстрашно бросал немой вызов. Они с детства пытались сломить его – у них не получилось; теперь они стараются запугать, окончательно уничтожить его волю – но и здесь их ждёт неудача. Пока что ещё не закованный в ошейник, этот худой юноша с измождённым лицом и тяжелым пристальным взглядом, излучал невероятную физическую и духовную силу, которую невольно ощущал каждый, кто сейчас присутствовал в личных покоях генерала. Разумеется, сейчас в нём говорил чистейший эгоизм, ведь он забыл о своей ответственности перед Марианной и Альбертом; но годы притеснений, унижений, оскорблений, сотни сожженных на кострах Экклезиархии братьев и сестёр по несчастью, их крики отчаяния и мольбы о помощи буквально требовали того, чтобы Руксус, наконец-то оказавшийся лицом к лицу хоть с кем-то, обличённым какой-никакой властью в Империуме, не стал раболепно падать на колени. «Пролитая кровь невинно убиенных взывала о жестокой мести», любил мысленно твердить себе юноша.

Мириам и Раммонд побледнели, Оттон напрягся, словно готовая выскочить пружина, Вильгельм хоть и старался выглядеть всё таким же непреклонным, заметно вспотел. Райна уже открыто взялась за болт-пистолет, и лишь она уже испытывала ранее похожее чувство, вызываемое присутствием по-настоящему сильного человека-псайкера: когда ей выпала честь биться бок о бок со старшими библиариями Космического Десанта. Разумеется, знакомая со сводками Астра Телепатика, она, тем не менее, тоже всё равно была впечатлена. Незримая мощь этого мальчишки словно подавляла их изнутри одним своим существованием, оседала, словно саван.Внезапно генерал усмехнулся; по-настоящему, не наигранно.

– Пожалуйста, сядьте, святой отец. Я понимаю ваш гнев, но позвольте мне решить этот вопрос. Мутант будет жить, ибо его сила нужна нам передовой, – заметив возражение на лице Вильгельма, родовитый аристократ поспешил добавить: – давайте не делать преждевременных выводов. Горит целый сектор, отец Вильгельм, потери Империума идут на миллионы, а о полном разгроме врага пока не идёт и речи. Из донесений астропатов мы пока можем сделать лишь один вывод: нас ждут суровые испытания, в преодолении которых этот мутант может сыграть свою роль. Таково моё решение, святой отец, и пожалуйста, не спорьте. Сейчас нас должна заботить только победа в грядущей войне за сектор Фарида.

Вильгельм в задумчивости покачал головой. Он выглядел не озлобленным или недовольным, скорее озадаченным.

– Возможно, вы его переоцениваете, господин генерал. Какую пользу может принести всего один жалкий мутант, к тому же отвернувшийся от света Императора?

– Вы сами видели. Он за пару минут уничтожил морканавта, который до этого выдерживал плотный обстрел почти всех наших боевых частей.

К некоторому удивлению Руксуса, священник не стал спорить, голос его оставался ровным:

– В таком случае это целиком и полностью ложится на вашу совесть, генерал. Святая Экклезиархия узнает, что вы пригрели под своим началом колдуна-изменника.

Оттон бросил на святого отца жгучий, неприязненный взгляд.

–На нём будет ошейник и он будет убивать за Империум. Или его голова слетит с плеч.

–Это не так важно, генерал Оттон. Я услышал достаточно. Еретические мысли – уже есть преступление и отступничество от света Владыки. Его грязь теперь не смоют даже публичные извинения – а впрочем, чего стоят слова нечестивого колдуна? Лишь пепел.

Оттон едва не сорвался: ему хотелось закричать в лицо этому фанатику о том, что им действительно пригодится любая помощь, даже такая, – но сдержался. С подачи этого влиятельного деятеля Церкви его позиции и так несколько пошатнуться. Впрочем, его это не так уж сильно волновало, в отличие от грядущих бит, ибо если верить сводкам из сектора Фарида, там разверзлись врата ада, и вполне возможно, генерал Джейк Оттон даже сложит там свою голову, – мысли, которые он старательно от себя отгонял, но не мог полностью отрицать их вероятность. «Я обязательно выживу», твердил он себе. «Выживу, и доберусь до Сенаторум Империалис. Первый и величайший из рода Оттонов».

Неизвестно, о чем подумал священник, – вместо каких-либо дальнейших комментариев он пренебрежительно пожал плечами и вернулся на своё место, застыв в терпеливом ожидании.– Комиссар Райна, выпроводите мутанта в коридор – там его отведут к техножрецам. Затем можете быть свободны.

–Благодарю, генерал.Руксус почувствовал её металлическую хватку у себя за шиворотом, однако сопротивляться не стал. На губах его играла лёгкая улыбка, полная искреннего облегчения. Конечно, то, что он сделал, даже крохотной победой нельзя было назвать, – и псайкеров продолжат ненавидеть и убивать по всему Империуму, и так будет до самых последних дней человечества… Однако он, Руксус Вилморт, не сдался, не стал ползать на коленях и молить об снисхождении. Не им, но себе он напомнил, показал, и доказал, что у него ещё есть силы на эту бессмысленную борьбу, в которой не может быть никакой победы.

«Я – человек», твердил себе Руксус. «Человек, пусть и отличающийся от вас. Это ведь в нашей природе, не правда ли? Мы всю