Киплер указывает на место для свидетеля. Онсам приводит Кили к присяге, после чего спрашивает, по какой причине компания«Прекрасный дар жизни» отказывается предоставить запрошенные мной сведения.

Кили запинается, заикается, пытается свалитьвину на региональные филиалы и районные отделения.

— Вы знаете, что такое невыполнениераспоряжения суда? — спрашивает Киплер.

— Кажется, да, хотя и в общих чертах.

— Это очень просто. Вы виновны в невыполнениираспоряжения суда, мистер Кили. Я могу наложить на вашу компанию штраф, либоприговорить вас, как исполнительного директора, к тюремному заключению. Чтопредпочитаете?

Я убежден, что некоторые из его коллегкоротали время в федеральных «загородных клубах», однако Кили твердо знает: вМемфисской тюрьме сидят одни уголовники. Поэтому он сдавленным голосомотвечает:

— Мне бы не хотелось идти в тюрьму, вашачесть.

— Почему-то я так и думал. Что ж, яприговариваю, чтобы компания «Прекрасный дар жизни» завтра до пяти часов вечеравыплатила истцу десять тысяч долларов. Позвоните в Кливленд и распорядитесь,чтобы чек выслали экспресс-почтой. Договорились?

Кили ничего не остается, как кивнуть.

— Далее, если запрошенные сведения к девятичасам утра не поступят по факсу, вас препроводят в городскую тюрьму Мемфиса,где вы и останетесь до выполнения моего распоряжения. Каждый день вашегопребывания в тюрьме обойдется вашей компании ещё в пять тысяч долларов.

Киплер поворачивается и указывает пальцем наДраммонда.

— А вас, мистер Драммонд, я предупреждалнасчет этих документов неоднократно. Такое поведение недопустимо.

Он гневно стучит молоточком и покидаетсудейское место.

В обычных обстоятельствах я, возможно,испытывал бы неловкость, стоя в костюме и в сине-серой кепчонке с изображениемтигра в Мемфисском аэропорту и подпирая спиной стену зала встречающих. Но этотдень выдался далеко не обычным. Уже поздно, я валюсь с ног от усталости, ноадреналин в моих жилах так и хлещет. Невозможно было и мечтать о более удачномисходе первого дня судебного процесса.

Самолет из Чикаго прилетает во время, и вскоременя опознают по моему нелепому головному убору. Женщина, лицо которойнаполовину скрыто огромными темными очками, приближается ко мне, меряет меня взглядоми наконец спрашивает:

— Вы — мистер Бейлор?

— Да, это я. — Я здороваюсь за руку с ДжекиЛеманчик и её спутником, назвавшимся просто Карл. В руке он держит саквояж;другого багажа у парочки, судя по всему, нет. Оба заметно нервничают.

По пути к отелю, а я везу их в «Холидей Инн»,расположенный в центре города, в шести кварталах от здания суда, мыразговариваем. Джеки сидит впереди, рядом со мной. Карл пристраивается назаднем сиденье и безмолвствует, но стережет её зорко, как ротвейлер. Я рассказываюей о сегодняшних событиях. Нет, никто даже не подозревает о её приезде. Джекиколотит мелкая дрожь. Она хрупкая, щуплая и, похоже, боится даже собственнойтени. Только месть — ничто иное не могло привести её сюда.

По просьбе Джеки, номер в отеле я забронировална собственное имя. Мы втроем сидим за маленьким столиком в её номере напятнадцатом этаже и репетируем предстоящий допрос. Все мои вопросы отпечатаны втом порядке, в котором я собираюсь их задавать.

Если она и красива, то тщательно это скрывает.Волосы коротко подстрижены и довольно скверно выкрашены в какой-то несуразныйтемно-рыжий цвет. Питер Корса, адвокат Джеки, сказал, что она проходилакакое-то лечение, но выпытывать подробности я не собираюсь. Глаза у неё красныеи грустные, не подкрашенные. Джеки тридцать один год, у неё двое малолетнихдетишек, она разведена и, судя по внешности и поведению, трудно поверить, что в«Прекрасном даре жизни» она только тем и занималась, что кочевала из одной постелив другую.

Карл подчеркнуто внимателен. То по руке еёпотреплет, то ответ подправит. Джеки хочет завтра же утром как можно раньшепринести показания, чтобы улететь ближайшим рейсом.

Я покидаю их в полночь.

* * *

Во вторник в девять утра судья Киплер ужеготов объявить заседание открытым, но в последнее мгновение просит приставаненадолго попридержать присяжных в их комнате. Затем спрашивает Драммонда,получил ли тот затребованные сведения из Кливленда. Лично я за пять тысячбаксов в день готов даже немного потерпеть.

— Да, ваша честь, их прислали час назад, —отвечает Драммонд, не скрывая облегчения. И тут же вручает мне стопкудокументов в дюйм толщиной и даже улыбается, передавая второй экземплярКиплеру.

— Сколько времени понадобится вам мистерБейлор, чтобы ознакомиться с ними? — спрашивает его честь.

— За тридцать минут уложусь, — бодро отвечаюя.

— Прекрасно. Тогда присяжных мы пригласим вполовине десятого.

Мы с Деком уединяемся в небольшой конурке вконце коридора и изучаем документы. Как я и предполагал, это полнаятарабарщина, расшифровать которую практически невозможно. Что ж, они у меняпопляшут!

В половине десятого в зал входят присяжные, исудья Киплер тепло их приветствует. Все в порядке, больных нет, попытоквоздействовать на членов жюри не было.

— Продолжайте, мистер Бейлор, — предлагаетсудья, открывая второй день процесса.

— Мы бы хотели снова пригласить ЭвереттаЛафкина, — говорю я.

Лафкина вызывают из комнаты для свидетелей, ион занимает уже привычное место. После вчерашнего позора ему никто не поверит.Драммонд, наверное, пытал его до самой полуночи. Выглядит вице-президентдовольно помятым. Я вручаю ему заверенную копию документов, поступивших изруководимого им отдела, и спрашиваю, узнает ли он их.

— Да, это компьютерная распечатка официальныхстатистических данных из отдела заявлений.

— Данные взяты из компьютеров компании «Прекрасныйдар жизни»?

— Да.

— Когда?

— Вчера вечером.

— И вы, как вице-президент, отвечаете за них?

— Да, наверное.

— Очень хорошо. Ответьте теперь, мистерЛафкин, сколько всего полисов по страхованию здоровья выдала компания«Прекрасный дар жизни» в 1991 году?