После некоторого замешательства Лафкинначинает шуршать страницами распечатки. Мы терпеливо ждем. В зале стоит тишина,нарушает которую только шелест бумаги.

«Вывалить документы всем скопом» — излюбленныйтактический ход страховых компаний и их адвокатов. Они выжидают до последнейминуты, а потом выгружают на порог конторы адвоката истца четыре контейнера,битком набитых всевозможной документацией. Мне удалось этого избежатьисключительно благодаря покровительству Тайрона Киплера.

Я лишь пробую на зубок то, что другимприходится разжевывать, глотать и переваривать. И на что, интересно знать,рассчитывали эти недоумки, вручив мне семьдесят страниц этой галиматьи?

— Трудно сказать, — отвечает наконец Лафкин;голос его звучит еле слышно. — Нужно время, чтобы разобраться.

— У вас было целых два месяца, — суровонапоминает Киплер; микрофон превосходно передает его голосовые модуляции. Егочесть вне себя от возмущения. — Отвечайте на вопрос. — На адвокатов из«Трень-Брень» больно смотреть.

— Меня интересуют три вопроса, мистер Лафкин,— говорю я. — Общее количество полисов по страхованию здоровья, количество заявленийна оплату страховки и количество отказов в выплате страховых премий. Только за1991 год. Прошу вас.

Вновь шелест страниц. Затем:

— Если я правильно припоминаю, то в этом годуу нас было около девяноста семи тысяч полисов.

— Вы не можете свериться с документами иуточнить?

Совершенно очевидно, что Лафкин не может. Онпритворяется, что слишком поглощен изучением чисел и не слышит вопрос.

— Вы и в самом деле занимаете поствице-президента по заявлениям? — поддразниваю я.

— Да! — рычит Лафкин.

— Тогда позвольте мне спросить у вас вот что.Насколько вы можете судить, затребованные мной сведения в этих распечаткахимеются. Да?

— Да.

— Так что вопрос только в том, чтобы ихотыскать.

— Если вы заткнетесь хотя бы на минуту, то яих найду! — огрызается он. Словно загнанный в угол зверь.

— Мне не положено затыкаться, мистер Лафкин.

Драммонд встает со своего места и в знакпротеста выразительно воздымает руки.

— Ваша честь, свидетель делает все возможное,чтобы отыскать нужные цифры.

— Мистер Драммонд, в распоряжении свидетелябыло целых два месяца на то, чтобы их отыскать. Вдобавок он вице-президент позаявлениям, и должен разбираться в собственных статистических выкладках.Протест отклонен.

— Мистер Лафкин, давайте на минуту оставим этураспечатку в покое, — предлагаю я. — Скажите, каково в среднем бывает отношениечисла страховых полисов к количеству заявлений о выплате страховки? Впроцентах.

— В среднем, количество заявлений составляетвосемь-десять процентов от общего числа выданных полисов.

— А в скольких случаях вы отказываете ввыплате страховой премии? Примерно.

— Приблизительно в десяти процентах, —отвечает Лафкин. Ответы он почему-то знает, но особенно счастливым от этого невыглядит.

— А какова средняя сумма, указанная взаявлении, независимо от того, удовлетворено или нет?

Долгое молчание, Лафкин напряженно думает.Похоже, он уже готов сдаться на милость победителя. Ему хочется, чтобы кошмарэтот закончился побыстрее, и он мог унести из Мемфиса ноги.

— В среднем, около пяти тысяч долларов, —мычит он.

— Но ведь встречаются и заявления о выплатевсего нескольких сот долларов, верно?

— Да.

— Тогда как некоторые заявления стоят сотнитысяч, да?

— Да.

— Так что среднюю цифру определить довольносложно, не правда ли?

— Да.

— Тогда скажите, те средние показатели,которые вы только что привели — они типичны для страховой отрасли или уникальныдля «Прекрасного дара жизни»?

— Мне трудно судить обо всей страховойотрасли.

— То есть, вы не знаете точного ответа?

— Этого я не говорил.

— Значит ответ вам известен? Тогда отвечайте.

Лафкин сутулится и вжимает голову в плечи.Вице-президент мечтает лишь об одном: раствориться в воздухе.

— Да, это средние показатели для всех.

— Спасибо. — Я многозначительно умолкаю,несколько секунд изучаю свои записи, подмигиваю Деку, который бочком выползаетиз зала и меняю тактику. — Еще несколько вопросов, мистер Лафкин. Не говорилили вы Джеки Леманчик, что ей следует уволиться?

— Нет.

— А как вы оцениваете её профессиональныйуровень?

— Как очень средний.

— Известно ли вам, по какой причине еёпонизили в должности?

— Насколько я могу вспомнить, это имелокакое-то отношение к её работе с клиентами.

— Ей было выплачено выходное пособие?

— Нет. Она уволилась по собственному желанию.

— И никакую денежную компенсацию она неполучила?

— Нет.

— Спасибо. У меня все, ваша честь.

Драммонд поставлен перед выбором. Он можетдопросить Лафкина сейчас, не задавая наводящих вопросов, либо может приберечьего на потом. Спасти положение и поддержать моральный дух этого свидетелясейчас немыслимо, и я уверен, что Драммонд постарается избавиться от него какможно быстрее.

— Ваша честь, мы откладываем допрос мистераЛафкина на более позднее время, — говорит Драммонд. Все правильно. Голову наотсечение даю: присяжные видят Лафкина в последний раз.

— Хорошо. Мистер Бейлор, пригласите своегоследующего свидетеля.

Я оглушительно ору:

— Пристав, вызовите Джеки Леманчик!

И быстро поворачиваюсь — поглазеть наАндерхолла с Олди. Они перешептываются, склонившись друг к другу, но, услышавеё имя, застывают как каменные изваяния. Глаза вылезают из орбит, а челюстидружно отвисают.