— Тогда дело принимало совершенно иной оборот.Если сумма справедливых претензий страхователя не превышала пяти тысячдолларов, мы её выплачивали да ещё приносили письменные извинения в придачу.Извините, мол, ошибочка вышла. Компьютер, например, сбой дал. Или машинистка нетуда посмотрела. Я сотни таких писем рассылала. Если же сумма претензийпревышала пять тысяч, то делом этим занимался уже старший по рангу. По-моему,большей частью такие претензии оплачивались. Если же адвокат потерпевшейстороны все-таки возбуждал иск, компания проводила с ним закулисные переговоры,чтобы не доводить дела до суда.

— И как часто это случалось?

— Точно сказать не могу.

Я благодарю свидетельницу, слезаю свозвышения, поворачиваюсь к Драммонду и, мило улыбаясь, говорю:

— Ваш черед.

Я усаживаюсь рядом с Дот, которая заливаетсягорючими слезами. Она и так винила себя, что обратилась к адвокату слишкомпоздно, а слова Джеки Леманчик разбередили её и без того кровоточащую рану.Каков бы ни был исход, она всегда будет винить себя в смерти сына.

Но я доволен — некоторые присяжные обратиливнимание на слезы безутешной матери.

Бедняга Лео медленно вышагивает к тому месту,откуда ещё можно задавать вопросы, находясь на максимальном удалении от жюриприсяжных. Я понятия не имею, о чем он может спрашивать, хотя уверен: попадатьв засаду этому матерому волку не впервой.

Драммонд с подчеркнутой доброжелательностьюпредставляется Джеки, не забыв отметить, что они никогда прежде не встречались.Я понимаю — тем самым он дает понять присяжным, что даже предположить не мог, очем она собирается поведать. Джеки угощает Драммонда уничтожающим взглядом. Ейодинаково ненавистны компания «Прекрасный дар жизни» и любой адвокат,согласившийся её защищать.

— Верно ли, мисс Леманчик, что не так давновас поместили на лечение? — Вопрос задан тактично, почти заботливо. Вообще-то всудебной практике не принято задавать вопрос, ответ на который не знаешь, и темне менее мне показалось, что он и сам не ожидал, к чему это приведет. Не зря,должно быть, ему что-то столь яростно нашептывали в последние четверть часа.

— Нет! Это неправда! — Джеки ощетинивается.

— Как? Разве вы не находились напринудительном лечении?

— Никуда меня не помещали. Я сама попросиласьв клинику и провела там две недели. Я пользовалась полной свободой и былавольна уйти в любое время, когда мне заблагорассудится. Кстати, согласнодоговору, мое лечение должно было оплачиваться компанией «Прекрасный даржизни». Медицинская страховка действовала в течение двенадцати месяцев послемоего ухода. Теперь же, ясное дело, они и мне отказывают.

Драммонд грызет ноготь и задумчиво смотрит всвой блокнот; он делает вид, будто не слышал последних слов свидетельницы.Следующий вопрос, Лео!

— Вот значит почему вы здесь? Вы гневаетесь на«Прекрасный дар жизни»?

— Я ненавижу эту компанию и всех недоносков,которые в ней служат. Вы довольны моим ответом?

— И сегодня, давая показания, вы движимыненавистью? Сводите счеты?

— Нет. Я здесь потому, что знаю правду, какимобразом они обманывали тысячи людей. Это должны знать все.

Бросьте, Лео — бой неравный.

— А почему вы попросились на лечение?

— Я борюсь с алкоголизмом и депрессией. Сейчасу меня проблем нет. А вот за следующую неделю уже не поручусь. В течениепоследних шести лет ваши клиенты обращались со мной как с последней шлюхой.Меня словно мячик перебрасывали из постели в постель, и каждый брал от меня то,что хотел. Они пользовались тем, что в карманах у меня ветер свищет, а на шеедвое ребятишек сидят. И ещё они балдели от моей задницы. Я перестала себяуважать. Но я сражаюсь, мистер Драммонд. Я хочу спастись во что бы то ни сталои не страшусь никакого лечения. Жаль только, что ваш клиент не желаетоплачивать эти треклятые счета.

— Ваша честь, у меня больше нет вопросов. —Драммонд поспешно сигает за свой стол. Я помогаю Джеки спуститься и провожаюпочти до самых дверей. Я говорю ей слова признательности и обещаю непременнопозвонить её адвокату. Дек отвезет её в аэропорт.

Уже почти половина двенадцатого. Мне хочется,чтобы присяжные во время ланча как следует обдумали показания Джеки, и я прошусудью Киплера объявить перерыв пораньше. Официальная причина звучит так: чтобырешить, каких свидетелей вызывать следующими, я должен ознакомиться скомпьютерными распечатками.

Десять тысяч долларов штрафа, наложенногосудьей на «Прекрасный дар жизни», прибыли во время утреннего заседания, иДраммонд поместил их на временный депозит, присовокупив к нимдвадцатистраничное ходатайство. Он рассчитывает оспорить штраф, а деньги дозавершения слушания останутся на специальном судебном счету.

Мне бы его заботы.

Рассаживаясь по местам после обеденногоперерыва, некоторые присяжные улыбались мне. Вообще-то им не положено обсуждатькакие бы то ни было перипетии дела, пока оно официально не передано им длявынесения вердикта, однако все знают, что, едва успев покинуть зал суда, ониначинают перешептываться. Несколько лет назад двое присяжных, не сойдясь вомнении относительно искренности свидетеля, прямо в коридоре затеяли настоящуюпотасовку. Причем это был всего лишь второй по счету свидетель в судебномпроцессе, рассчитанном на две недели. Судья, понятное дело, объявил процесснедействительным, и все пришлось начинать заново.

Нашим присяжным предоставили целых два часа нато, чтобы не только тщательно пережевать, но и переварить показания Джеки.Теперь настало самое время научить их, как поправить кое-что из содеянного.Иными словами — пора наконец и о деньжатах потолковать.

— Ваша честь, наш следующий свидетель — мистерУилфред Кили, — объявляю я.

Кили быстро находят, и он буквально врываетсяв зал суда — ему не терпится поскорее принести свои показания. Он бодр иулыбчив — разительный контраст с Лафкином, — словно его компанию только что ниизобличили в злостных махинациях. Весь его облик внушает здоровье и уверенность— да, он человек ответственный, и ему можно полностью доверять.

Я задаю несколько дежурных вопросов,устанавливаю, что он исполнительный директор и член совета директоров, один изглавных руководителей компании «Прекрасный дар жизни». Кили всем своим видомвыражает горячее стремление помочь правосудию. Я вручаю ему копию последнегофинансового отчета компании. Кили берет её с таким видом, словно изучает этотдокумент каждый день.