При броске Сюзанна вытянула руки перед собой, но, как толькотарелки вылетели из пальцев, опустила руки, перекрестив, выхватила из сумокновые тарелки. Бросила их, потом третью пару, четвертую. Последние две тарелкивонзились в стену, одна выше всех остальных, вторая — ниже, еще до того, какпервые перестали вибрировать.

На мгновение во дворе Джеффордсов воцарилась полнейшаятишина. Замолчали даже птицы. Восемь тарелок торчали в человеческом силуэтеодна над другой, верхняя — в горле, остальные ниже, на расстоянии от двух споловиной до трех дюймов. И чтобы бросить все восемь тарелок, ей потребовалосьне больше трех секунд.

— Ты собираешься использовать тарелку против Волков? — сблагоговейным трепетом в голосе спросил Баки Хавьер. — Да?

— Ничего еще не решено, — холодно ответил Роланд.

И тут подала голос Дили Эстрада: «Но, если бы это былчеловек, слушайте меня, его бы разрубило на куски».

А последнее слово осталось за дедом Тиана, который, пожалуй,имел на этот право, как самый старый житель Кальи: «Именно так!»

6

Когда они возвращались к главной дороге (Энди шел впереди,нес сложенное кресло и играл победный марш), Сюзанна сказала: «Я могу отдатьпистолет, Роланд, и сосредоточиться на тарелках. Очень приятно, знаешь ли,издать такой крик, а потом бросить ее».

— Ты напомнила мне моего сокола, — признался Роланд.

Сюзанна сверкнула белозубой улыбкой.

— Я и ощущала себя соколом. Риса! О-Риса! Одно это словопобуждало меня вложить всю силу в бросок.

Джейку вдруг вспомнился Гашер («Твой старый приятель,Гашер», — как нравилось называть себя этому джентльмену), и по его телупробежала дрожь.

— Ты действительно готова променять пистолет на тарелку? —спросил Роланд, не зная, смеяться ему или ужаснуться.

— Ты бы стал сворачивать самокрутки, если бы имел доступ к фабричнымсигаретам? — спросила она и продолжила, не дожидаясь его ответа. — Нет,конечно. Однако, тарелка — отличное оружие. Когда они придут, я намеренабросить две дюжины. Так что свою долю Волков я выберу.

— А тарелок хватит? — спросил Эдди.

— Будь уверен. Красивых, вроде той, что бросала для тебя,Роланд, сэй Эйзенхарт, конечно, мало, но тренировочных — сотни. Розалита и СариАдамс сортируют их, отбраковывая те, которые неотбалансированы, а потому могутотклониться от цели. — Она замялась, понизила голос. — Они все приходили,Роланд, и, хотя Сари храбра, как лев, и не согнется перед торнадо…

— Мастерства ей недостает, так? — сочувственно спросил Эдди.

— Скорее да, чем нет, — ответила Сюзанна. — Она кое-чтоумеет, но не чета остальным. И жесткости ей не хватает. Мягковатая она.

— Я могу найти ей другое занятие, — заметил Роланд.

— Какое, сладенький?

— Отряжу в группу сопровождения. Мы посмотрим, как онибросают тарелки, послезавтра. В пять часов, Сюзанна. Они знают?

— Да. Чуть ли не вся Калья заявится посмотреть, если тыразрешишь.

Роланду это определенно не понравилось… но следовалоожидать, что все так и будет. «Я слишком давно не жил среди людей, — подумалон. — В этом все дело».

— Кроме женщин и нас никого быть не должно, — отчеканил он.

— Если жители Кальи увидят, как хорошо женщины бросаюттарелки, многие колеблющиеся перейдут на нашу сторону.

Роланд покачал головой. Он не хотел, чтобы жители знали,насколько хорошо женщины бросают тарелки, этот момент играл немаловажную рольдля его планов. Пусть город знает, что они умеют бросать тарелки… в этом он какраз не видел ничего плохого.

— Как они, Сюзанна? Скажи мне.

Она подумала и улыбнулась.

— Настоящие охотницы. Бьют наповал. Каждая из них.

— Ты можешь научить их бросать с двух рук?

Сюзанна обдумала вопрос. Любого можно научить чему угодно,имея в своем распоряжении достаточно времени, но как раз времени у них и небыло. До прихода Волков оставалось тринадцать дней, во дворе отца КаллагэнаСестры Орисы (включая нового члена общества, Сюзанну из Нью-Йорка) встречалисьчерез два дня, то есть на обучение ей отводилось чуть больше полутора недель.Самой Сюзанне не пришлось ничему учиться. Все получилось само собой, как и вовсем, что касалось стрельбы. В отношении же других…

— Розалита научится, — наконец, ответила она. — МаргаретЭйзенхарт можно научить, но она иной раз начинает суетиться в самыйнеподходящий момент. Залия? Нет. Пусть бросает по одной тарелке, только правойрукой. Она чуть медлительнее остальных, но я гарантирую, что каждая брошеннаяею тарелка наполнится чьей-то кровью.

— Да, — кивнул Эдди, — пока снитч на найдет ее и невытряхнет из корсета, ага.

Сюзанна его реплику проигнорировала.

— Мы сможем убить многих из них. Ты знаешь, что сможем.

Роланд кивнул. Увиденное заметно приободрило его, особенно сучетом рассказа Эдди. Сюзанна и Джейк уже знали секрет деда Тиана. И, раз ужДжейк пришел на ум…

— Что-то ты сегодня очень уж тихий, — Роланд повернулся кмальчику. — С тобой все в порядке?

— Да, спасибо тебе, — он наблюдал за Энди. Вспоминал, какЭнди качал малыша. Думал о том, что Аарон не протянул бы и шести месяцев, еслиб Тиан, Залия и старшие дети умерли, а малыш остался на попечении Энди. Умер быили потерял разум. Энди менял бы ему подгузники. Энди кормил бы его, чемположено. Энди пел бы колыбельные. Пел бы очень хорошо, но в песнях этихнапрочь отсутствовала бы материнская любовь. Или отцовская. Энди был всего лишьЭнди, роботом-посыльным, со многими другими функциями. Лучше бы крошку Ааронавоспитывали… ну, волки.

Мысль эта вернула его в ночь, которую он и Бенни провели впалатке на речном обрыве (больше они в палатке не ночевали, потому что ночистали уж очень холодными). В ночь, когда он увидел, как Энди и отец Бенни очем-то говорили на берегу, после чего отец Бенни перешел реку вброд. Направилсяна восток.

Направился в сторону Тандерклепа.

— Джейк, ты уверен, что у тебя все в порядке? — спросилаСюзанна.

— Да, мэм, — ответил Джейк, зная, что от такого ответа она,возможно, засмеется. Так и произошло, он засмеялся вместе с ней, продолжаядумать об отце Бенни. Очках отца Бенни. Джейк не сомневался, что во всем городеочки носил только Слайтман-старший. Как-то раз, когда они втроем объезжалисеверные пастбища Рокинг Би в поисках отбившихся от табуна лошадей, он спросилотца Бенни об очках. Тот рассказал ему о том, выменял очки на чистокровногожеребца у одного из торговцев, плывших по реке. Случилось это давно, при жизнисестры Бенни, да благословит ее Ориса. Он пошел на этот обмен, хотя все ковбои,и даже сам Воун Эйзенхарт, говорили ему, что проку от очков не будет. Пользы,мол, от них не больше, чем от предсказаний Энди. Но Бен Слайтман их надел, иони все изменили. Впервые с семилетнего возраста он увидел окружающий его мир,а не размытую копию.