— Если ты в этом уверен, то напрасно. У Сюзанны Дин оченьразвит инстинкт самосохранения. Не говоря уже о преданности нашей цели.

Каллагэн задумался, отвернулся, губы его превратились втонкую белую полоску. Вновь посмотрел на Роланда.

— Ты это предотвратишь. Как ее старший.

Роланд подумал: «Пожалуй, меня загнали в угол».

— Хорошо, — ответил он. — Я передам ей наш разговор ипозабочусь о том, чтобы она поняла, в какое положение ты нас ставишь. А такжескажу ей, чтобы она ничего не говорила Эдди.

— Почему?

— Потому что он убьет тебя, отец. Убьет за твоевмешательство в наши дела.

Роланд с удовлетворением отметил, что глаза Каллагэна широкораскрылись. Вновь напомнил себе, что не должен настраивать себя против этогочеловека, который просто не мог быть другим. Разве он не рассказал им о клетке,которую всюду таскал за собой?

— А теперь послушай меня, как я слушал тебя, потому чтотеперь ты несешь ответственность за нас всех. Особенно за «женщину».

Каллагэн вновь дернулся, как от удара. Но кивнул.

— Говори, что должен сказать.

— Во-первых, ты должен наблюдать за ней, когда сможешь. Каккоршун! Особенно пристально наблюдай, когда ее пальцы здесь, — Роланд потер лобнад левой бровью, — и здесь, — теперь потер левый висок. — Прислушивайся ктому, как она говорит. Будь настороже, когда речь ее убыстряется. Следи, когдадвижения становятся резкими, — Роланд рывком поднял руку, почесал голову,рывком опустил. Наклонил голову вправо, вновь посмотрел на Каллагэна. — Тыпонял?

— Да. Это признаки появления Миа?

Роланд кивнул.

— Я не хочу, чтобы она оставалась одна, когда ее тело будетпереходить под контроль Миа. Если, конечно, есть такая возможность.

— Я понимаю, — кивнул Каллагэн. — Но, Роланд, мне трудноповерить, что новорожденный, кем бы ни был его отец…

— Замолчи, — обрезал его Роланд. — Замолчи, прошу тебя, — акогда Каллагэн замолчал, продолжил: — Что ты думаешь и во что веришь, для меня— ноль. Это твои дела, и я желаю тебе в них удачи. Но, если Миа или ребенок Миапричинят вред Розалите, отец, я спрошу с тебя за ее раны. И воздам тебе должноевот этой рукой. Ты это понимаешь?

— Да, Роланд, — на лице Каллагэна читались одновременнозамешательство и спокойствие.

— Хорошо. А теперь вот о чем я тебе попрошу. Близится деньприхода Волков, и мне нужно шесть человек, которым я могу абсолютно доверять.Хотелось бы, чтобы ты назвал мне троих мужчин и трех женщин.

— Ты не будешь возражать, если некоторые из них будут родителямидетей, которым грозит опасность?

— Нет. Даже наоборот. Но исключи женщин, которые умеютбросать тарелку: Сари, Залию, Маргарет Эйзенхарт, Розалиту. Они понадобятся вдругом месте.

— Для чего тебе нужны эти шестеро?

Роланд молчал.

Каллагэн еще несколько секунд смотрел на него, потомвздохнул.

— Рубен Каверра. Рубен не забыл свою сестру, не забыл, каклюбил ее. Диана Каверра, его жена… против семейных пар ты не возражаешь?

— Нет. Сойдут и пары. — Роланд крутанул пальцами, предлагаяему продолжать.

— Кантаб из Мэнни. Дети пойдут за ним, как за дудочником впестром костюме.[58]

— Не понял.

— Неважно. Они пойдут за ним, а это главное. Баки Хавьер иего жена… а что ты скажешь о своем мальчике, Джейке? Городские дети уже несводят с него глаз, а многие девочки, подозреваю, влюбились.

— Нет, он мне нужен.

«Или ты хочешь, чтобы он всегда был рядом с тобой?» —подумал Каллагэн… но не сказал. Чувствовал, что и так наговорил Роланду слишкоммного… во всяком случае, для одного дня.

— А как насчет Энди? Дети его тоже любят. А он будет всемисилами защищать их.

— Да? От Волков?

На лице Каллагэна отразилась тревога. Вообще-то он имел ввиду горных кошек. И волков, тех, что бегали на четырех лапах. Что же касалосьдругих, приходящих из Тандерклепа…

— Нет, — покачал головой Роланд. — Не Энди.

— Почему нет? Разве эти шестеро нужны тебе не для борьбы сВолками?

— Не Энди, — повторил Роланд. Он ориентировался на своюинтуицию, а интуиция, как известно, сродни прикосновениям. — Еще есть времяподумать об этом, отец… и мы тоже подумаем.

— Вы собираетесь в город?

— Ага. Сегодня и в несколько последующих дней.

Каллагэн улыбнулся.

— То, что вы собираетесь делать, твои друзья и я назвали бы«schmoozing».[59] Это еврейское слово.

— Да? И что это за племя?

— Несчастное, с какой стороны ни посмотри. Здесь шмузингназывается каммалой. На их языке каммалой называется, что угодно, — Каллагэнаудивило собственное неуемное желание как можно быстрее вернуть себеблагорасположение стрелка. Он даже устыдился этого. — В любом случае, желаю вамудачи.

Роланд кивнул. Каллагэн направился к дому, где Розалита ужезапрягла лошадей в двуколку и с нетерпением ждала возвращения Каллагэна.Богоугодные дела не терпели отлагательства. Чуть поднявшись по склону, Каллагэностановился.

— Я не извиняюсь за свою веру, но, если осложнил работу,которую тебе предстоит сделать здесь, в Калье, сожалею об этом.

— Человек-Иисус представляется мне отменным сукиным сыном,когда дело касается женщин, — ответил Роланд. — У него была жена?

Уголки рта Каллагэна задрожали.

— Нет, но Его подруга была шлюхой.

— Лучше что-то, чем ничего, — пожал плечами Роланд.

4

Роланд вновь облокотился на забор. Следовало начинать день,но он хотел, чтобы Каллагэн успел уехать подальше. И у него не находилосьдругих причин, по которым Энди не войти в число доверенных лиц, за исключениемпервой и пока единственной: интуиции.