забираться далеко в море. К тому же она мешала высадке, которую мы хотели предпринять на дальнем берегу протоки, откуда открывалась удобная дорога на Равенну. Мы пытались обстреливать ее, но каменные стены трехметровой толщины выдержали артиллерийский огонь, так что Кэмпбелл предложил применить свой коронный метод плаща и кинжала. Мы высадили его группу на побережье так, чтобы их не заметили с башни. Они скрылись в дюнах и на протяжении двух дней вели наблюдение. Собрав достаточно сведений, ночью бойцы спрятались в сарае в ста метрах от башни. Других укрытий поблизости не было, так как башня возвышалась на голом холме. На рассвете немцы, как обычно, скрылись внутри и закрыли тяжелую дубовую дверь толщиной в ладонь. Наши парни ждали в сарае: больше делать пока было нечего. Наконец в 08:30 один немец вышел по нужде, оставив дверь приоткрытой. Кэмпбелл и его люди рванули вперед. Часовые наверху башни их не заметили. Бойцы вырубили разгильдяя, взлетели по винтовой лестнице и повязали весь гарнизон. В девять я получил радиограмму об успехе. Переправившись с южного берега, мы высадились у подножия башни: пять джипов и двадцать партизан. Партизаны заняли башню. Кэмпбелл замаскировал свои джипы в дюнах, чтобы, если понадобится, обеспечить огневую поддержку, а сам спокойно отправился спать. Мы забрали и увезли пленных. В одиннадцать утра на дорожке появился адъютант немецкого офицера со свежеотглаженным мундиром своего начальника в руках. Он вошел в башню, где его тут же взяли в плен. В час дня солдат, посланный узнать, почему не возвращается адъютант, вошел в башню и тоже не вышел. В четыре часа нагрянул патруль из шести человек, посланный на поиски адъютанта и солдата, отправленного за ним. Партизаны впустили их в башню и разоружили. На закате искать всех пропавших пришел отряд из восемнадцати человек во главе с капитаном. На этот раз не обошлось без перестрелки. Немцы потеряли двоих убитыми, остальные шестнадцать отправились к плененным товарищам в подвал.

Больше тем вечером никто не появился, а утром мы обнаружили, что последние посты южнее Фиуми-Унити сняты.

Глава IX

Джипы на Сан-Марко

В Равенну мы вошли через два дня: «армия Портера» с юга, канадские части с запада, Булов с севера – и с востока, позже всех из-за задержки в пути, PPA. Булова ранило в руку, у нас ему оказали помощь, и я оставил его на ночлег. Этот человек в корне изменил наше мнение об итальянских солдатах, сложившееся после общения с бойцами Королевской армии или расфуфыренными партизанами с юга. И вот в Равенне настал день его триумфа: раненый герой в освобожденном родном городе. Задержится ли он, чтобы насладиться победой? Как всегда, энергичный и неуемный, Булов поспешил отправиться к себе на болота, где давно вел истинно лягушачью жизнь. Его партизаны ночевали там среди илистых островков тростника, едва выступающих из воды. Перемещались они исключительно на лодках, используя сеть незаметных каналов: каждую ночь выходили и наносили удары по немцам, а днем отлеживались в своей тине.

Он покинул нас следующей же ночью: немцы все еще удерживали порт Равенны, и их линии снабжения, проходившие по берегу, представляли собой соблазнительную цель для болотного воинства Булова.

На параде партизанских соединений в Равенне генерал Ричард Маккрири, командующий 8-й армией, вручил Булову итальянскую золотую медаль «За воинскую доблесть».

Я обещал Булову присоединиться к нему с частями PPA через три дня, а пока что отправил патруль «R» по дороге, ведущей из Равенны на север, с заданием двигаться вперед до вступления в контакт с немцами. Обнаруженные солдаты противника не горели желанием драться и после короткой перестрелки отступили. На следующий день наш патруль сменили два взвода 27‐го уланского полка, а мы отошли на три километра в тыл, в резерв, очутившись в очередном сосновом бору. Под деревьями я выставил часовых из отряда Атео, чтобы они охраняли мост через канал, расположенный меньше чем в километре от позиций уланского полка.

Вернувшись в Равенну, я договорился с пожилым специалистом, чтобы он поводил меня по церквям, на которые я много лет мечтал посмотреть. Несколько дней назад мне удалось спасти от нашего обстрела базилику Сант-Аполлинаре-ин-Классе на окраине Равенны. Я смутно помнил, что там внутри находятся прекрасные ранневизантийские мозаики VI века, и убедил артиллеристов подождать хотя бы сутки, пока моя диверсионная группа не проберется на церковную колокольню, где, по нашим сведениям, был размещен вражеский пост корректировки огня. Мы обнаружили, что эти данные ложны, и тем самым спасли храм от бомбежки. Совершив первый благочестивый поступок за всю свою долгую карьеру разрушителя, я преисполнился самодовольством и захотел посетить другие памятники Равенны. С гидом мы договорились встретиться в одиннадцать, я проснулся рано и до завтрака отправился на джипе с Чарли Барроузом проведать посты улан на шоссе и партизан в лесу.

Дорога поднималась на насыпь, а затем по каменному мосту пересекала канал, который тек к морю между валами, на три метра возвышавшимися над окрестной сырой низиной. Сразу за мостом сержант с тремя солдатами выставили прямо на середине дороги ручной пулемет. На ближнем берегу канала по обе стороны дороги, прикрытые валом, устроились два взвода с несколькими пулеметами. Остальные разместились в хижине, на поле слева от дороги, к которой подогнали разведмашину. Не привыкшие сражаться в пешем строю, без своей бронетехники уланы чувствовали себя неуютно. Враг пока не появлялся, так что я решил, что немцы бегут – последние несколько дней боев почти не было, – и наметил на завтра провести разведку дальше по шоссе силами патруля «R». Оставив Барроуза с джипом на дороге в восьмидесяти метрах от моста (с нашей стороны) и велев ему развернуть машину капотом к нашему лагерю (единственная разумная вещь, которую я сделал в то утро), я пообещал вернуться через час и зашагал направо по берегу канала к следующему мосту, который охраняли партизаны. Меня сопровождали Джиджи и один из ротных командиров Атео, который пришел меня встретить. Партизаны выглядели довольными и куда лучше организованными, чем уланы: свою работу они знали хорошо. Рано утром они разведали местность вплоть до следующего канала и врага не заметили.

Мемориальная доска в честь Владимира Пенякова в базилике Сант-Аполлинаре-ин-Классе, размещенная в 1952 году

Мы отправились обратно к моему джипу вдвоем с Джиджи. Выдался первый погожий день за целый месяц, мы не спеша брели и обсуждали, водятся ли в этом лесу цесарки, как в Пинета-ди-Классе. Дорога и джип