– Только до Топеки, – вполголоса сказал Джейк.

– ДА, – подтвердил Блейн, – КОНЕЧНЫЙ ПУНКТ МОЕГО НАЗНАЧЕНИЯНАЗЫВАЕТСЯ ТОПЕКА. СТРАННО, ЧТО ТЕБЕ ЭТО ИЗВЕСТНО.

"Ты столько знаешь про наш мир, Блейн, – подумал Джейк,– почему же ты не знаешь, что о тебе написана книжка? Из-за того, что имена вней изменены? Неужели так просто одурачить сложную машину вроде тебя? Не узнатьсобственной биографии! А Берил Ивенс, которая якобы сочинила историю про ЧарлиЧух-Чуха? Ты знал ее, Блейн? Что с ней сталось?"

Хорошие вопросы… но Джейку отчего-то казалось, что задаватьих не время.

Ровно гудели двигатели, вагон подрагивал все сильнее. Слабыйудар, куда слабее взрыва, потрясшего Колыбель, когда они садились в поезд,прокатился по полу. По лицу Сюзанны прошла тень тревоги.

– О черт!Эдди! Мое кресло! Оно осталось там!

Эдди обнял ее за плечи.

– Поздно, детка, – сказал он, и тут Блейн Моно, впервые задесять лет и в последний раз в своей невероятно долгой жизни, плавно двинулся кузкой щели в стене Колыбели.

– САЛОН-ВАГОН ДЛЯ ЗНАТИ ОБЕСПЕЧИВАЕТ ВЕЛИКОЛЕПНЕЙШИЙ ОБЗОР,– сообщил Блейн. – ХОТИТЕ, ВКЛЮЧУ?

Джейк поглядел на Роланда. Тот пожал плечами и кивнул.

– Да, пожалуйста, – сказал мальчик.

И тогда произошло нечто столь эффектное и захватывающее, чтооно потрясло их до глубины души и лишило дара речи. Меньше всех был изумленРоланд, мало понимавший в технике, зато с младых ногтей привыкший к волшебству.В вогнутых стенах салон-вагона возникли окна, но ошеломило путешественниковдругое: не только стены, но и пол и потолок сделались молочно-белыми, затемполупрозрачными, затем прозрачными – и бесследно исчезли. За пять секунд БлейнМоно истаял, растворился – и странники понеслись по улицам города как бы самисобой, без всякой сторонней помощи.

Сюзанна и Эдди вцепились друг в дружку, точно малые дети,оказавшиеся на пути дикого зверя. Чик тявкал и подпрыгивал, пытаясь укрыться запазухой у Джейка. Мальчик почти не обращал на него внимания: вцепившись в краясиденья, он водил по сторонам большими изумленными глазами. Охватившая его впервые минуты тревога уступила место глубокому удивлению и восторгу.

Он увидел, что и мебель, и бар, и пианино-клавесин, иледяная скульптура, созданная Блейном в память о встрече, по-прежнему здесь, ночто теперь эта гостиная, лишенная внешней оболочки и обратившаяся в наборрасположенных определенным образом деталей интерьера, мчит на высоте семидесятифутов над залитым дождем центром Лада. Пятью футами левее Джейка вместе сдиваном, на котором сидели, плыли Эдди с Сюзанной; тремя футами правее надзагаженными, захламленными, бесплодными землями в тускло-голубом вертящемсякресле безмятежно летел Роланд. Пыльные, разбитые сапоги стрелка упирались вничто.

Джейк чувствовал под ногами ковер, но глаза мальчикаупорствовали: ни ковра, ни пола под ковром больше нет. Он оглянулся и увиделвдали медленно уменьшающуюся прорезь в каменном боку Колыбели.

– Эдди! Сюзанна! Глядите, глядите!

Джейк поднялся, придерживая все-таки забравшегося ему подрубашку Чика, и медленно двинулся по кажущейся пустоте. Решиться на первый шагоказалось чрезвычайно трудно – мальчик явственно видел, что островки мебелиплывут по воздуху и между ними ничего нет, – но стоило стронуться с места, инесомненное ощущение пола под ногами отчасти успокоило Джейка. Эдди и Сюзаннеказалось, что мальчик идет высоко над землей сквозь строй стремительноуносящихся назад обшарпанных и грязных городских зданий.

– Кончай это, пацан, – слабым голосом попросил Эдди. – А тоблевану.

Джейк осторожно вытащил Чика из-за пазухи.

– Все в порядке. – Он поставил зверька на пол. – Видишь?

– Чик! – согласился косолап, но, едва поглядев на городскойпарк, который в эту минуту разворачивался внизу, тотчас попытался заползтиДжейку на ноги и засесть у хозяина на мокасинах.

Джейк посмотрел вперед и увидел впереди широкий серыйросчерк рельса, медленно, но верно поднимавшегося над домами и исчезавшего всетке дождя. Он опять посмотрел вниз: только улица и пелена низко плывущих туч.

– Блейн, а почему под нами не видно рельса?

– ИЗОБРАЖЕНИЕ, КОТОРОЕ ВЫ ВИДИТЕ, СОЗДАЕТ КОМПЬЮТЕР, –ответил Блейн. – РЕЛЬС УДАЛЕН ИЗ ПАНОРАМЫ НИЖНЕГО СЕКТОРА ПО СООБРАЖЕНИЯМЭСТЕТИКИ, А ТАКЖЕ С ЦЕЛЬЮ УСИЛИТЬ У ПАССАЖИРОВ ИЛЛЮЗИЮ ПОЛЕТА.

– Невероятно, – пробормотала Сюзанна. Страх прошел, и она сжадностью оглядывалась по сторонам. – Прямо ковер-самолет. Я все жду, что ветеррастреплет мне волосы…

– ЕСЛИ УГОДНО, ПОЖАЛУЙСТА, – перебил Блейн. – МОГУ ЕЩЕНЕМНОГО ПОВЫСИТЬ ВЛАЖНОСТЬ – ЭТО БУДЕТ СОЗВУЧНО ВНЕШНИМ УСЛОВИЯМ, СУЩЕСТВУЮЩИМВ НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ, ОДНАКО МОЖЕТ ПОВЛЕЧЬ ЗА СОБОЙ НЕОБХОДИМОСТЬ СМЕНИТЬ ОДЕЖДУ.

– Нет-нет, Блейн, все хорошо. С иллюзиями можно ипереборщить.

Монорельсовая дорога прорезала большой, сплошь застроенныйвысотными зданиями район, отдаленно напомнивший Джейку район нью-йоркскойУолл-стрит. За ним дорога нырнула к земле, чтобы пройти под эстакадой. Тогда-тоони и увидели лиловое облако и в страхе бегущую от него толпу.

– Что это, Блейн? – спросил Джейк, но он уже знал ответ.

Блейн рассмеялся… и промолчал.

Лиловые испарения плыли из разбитых окон пустующих домов,поднимались сквозь решетки в тротуарах, но обильнее и гуще всего ядовитый парвалил из люков вроде того, через какой Режь-Глотку попадал в туннели подмостовой. Железные крышки с них сорвало взрывом, который путешественникислышали, садясь на моно. В немом ужасе Роланд и его товарищи смотрели, какиссиня-багровый газ ползет по широким проспектам, растекается по разгромленными захламленным улочкам. Желающих уцелеть жителей Лада он гнал перед собойгуртом, как скот. Судя по шарфам, в основном это были Зрелые, но Джейк приметили несколько ярко-желтых пятен. Пришел последний час, и старая вражда былазабыта.

Лиловое облако начало догонять отстающих – в основном уженеспособных бегать стариков. Те, кого настигал газ, вмиг падали наземь,хватаясь за горло и беззвучно вопя. Проплывая над ними, Джейк увидел искаженноесмертной мукой лицо, неверящий взгляд, увидел, как внезапно заполнились кровьюглазницы – и зажмурился.

Впереди полотно дороги исчезало в надвигающемся на Ладгустом лиловом тумане. Когда они нырнули в него, Эдди сморщился и задержалдыхание – но туман перед ними, конечно же, расступился, и ни единое дуновениесмерти, пожирающей город, не коснулось их. Смотреть на улицы внизу было всеравно что смотреть в ад через цветное стекло.