По всей линии схватки летели искры от ударов топоров и мечейпо стальным панцирям. От грохота глохли люди и кони. Во все стороны брызгалисрубленные края щитов, наконечники копий, навершия шлемов, а то и отрубленныекисти рук с зажатым в кулаке оружием. Кони в тесноте поднимались на дыбы и, нев силах опуститься, неистово били передними копытами всех, кто оказывался ниже.

Герои, которые предпочитали воевать в одиночестве, а не водитьотряды, озверели от тесноты и давки, где не удавалось показать своюнечеловеческую силу или ловкость. Первым сумел очистить место вокруг себяМеривой, он крушил огромным топором с такой яростью, что наконец-то смогперевести дыхание, а затем его конь сумел сделать первые шаги вперед.

За ним устремились братья Кресал и Улеб, участники всехпоследних битв, где бы они ни затевались, бесстрашные и умелые воины, онипослали коней сзади и чуть по бокам, быстрые и точные удары братьев поражаливсех, кто пытался зайти к Меривою со спины. Они постоянно выкрикивали кличсвоего рода, среди грохота, конского ржанья и диких криков слышали немногие, нолюди их крови тут же поспешили к ним, встали сзади и пошли уже сами врубыватьсяв плотное, словно стена из деревьев, куявское воинство.

Дорогу Меривою загородил великан в доспехах темного цвета,щит размером с городские врата, меч как бревно, а конь высился над другими, какбык над козами. Меривой подставил щит под удар, содрогнулся всем телом, крикнулбешено:

– Теперь получи мой!

Лезвие его топора рассекло толстый щит куява, выкованныйлучшими кузнецами Вантита, полетели осколки, вторым ударом Меривой досталкончиком лезвия топора куява в переносицу. Шлем не дал себя просечь, нопрогнулся, в щели брызнула кровь, а куявский великан пошатнулся в седле.

Меривой закричал победно, вздымая над головой страшныйтопор, Кресал и Улеб тут же оказались рядом с шатающимся гигантом и обрушили нанего частые удары. Тот наконец повалился на конскую гриву, пальцы тщетнохватались за повод, а когда грохнулся наземь, Кресал ухватил коня за уздечку изакричал оруженосцам:

– Этого отвести к шатру Меривоя!..

* * *

Меклен выдерживал натиск левого крыла куявского войска,воины там все были рослые. В великолепных стальных доспехах, сильные и уверенные,а переговаривались между собой на вантийском наречии. Им внезапно овладеластрашная ярость, только вантийцев здесь не хватало, он закричал, срывая голос,рубился уже с нечеловеческой силой, а когда у него сломался топор, выхватил изседла чужака, в своем железе похожего на железную статую, и, держа его за ногу,вращал им, как исполинской дубиной, и побил так многих сильных воинов.

Ему наконец бросили его собственную дубину, что возил назапасном коне, целиком из молодого дуба, он сметал каждым ударом всадникавместе с конем, опрокидывал тех, кого хотя бы задевал, а если удар приходилсясверху, то плющил и коня, и всадника.

За ним с победными криками двигались сильнейшие избогатырей, и так они вклинились в плотные ряды наемников, а затем и отбросили ихсперва на длину копья, а потом и на выстрел из лука. Аснерд по приказу Придонапослал им тысячу лемков, те ударили с накопленной яростью, и наемники началиотступать шаг за шагом.

Похоже, куявы заметно устали, в центре они были отброшеныусилиями сыновей Аснерда, но затем перестроили ряды и сражались молча, безвоинственных криков, упорно и яростно. Аснерд окинул взглядом оставшиеся полки,сказал Придону жестко:

– Теперь остаешься ты!.. Будь полководцем, а немальчишкой!

Придон не успел рта открыть, как Аснерд жестом подозвалоруженосца с конем, жеребец закряхтел под тяжестью гиганта, Аснерд ухватилодной рукой повод, а другой вскинул над головой огромную секиру:

– Артане, вперед!

Все, кто услышал, с готовностью двинулись за ним следом.Аснерд помолодел, сбросив десятки лет, но сохранил опыт и умение схваток, отего карающей десницы гибли самые сильные, самые прославленные, ибо, завидевсамого Аснерда, которого знали все, каждый из героев стремился схватитьсяименно с ним, принести стране облегчение, а себе неслыханную воинскую славу,почет и завистливое уважение.

Аснерд двигался как могучий тур среди овец, щит его всевремя звенел и подрагивал от ударов, следом слышался страшный хряск его секиры,которой рассекал любого богатыря вместе с его доспехами. За ним пристроилисьМеривой, Франк, Шестак, Рагинец, неустрашимый Голота, доблестный Зазибрь,который не страшился ни людей, ни богов, могучий Черновол, который предпочиталвсем пирам за Столом вот такой кровавый пир, шли Шелепень, Дядило, Хрущ, авместе с ними шла неумолимая смерть, ибо они никогда не оставляли живых заспиной.

Битва кипела уже по всему полю, только на той стороне вдалиу подножия небольшого холма стоял запасной куявский полк, там ветер полоскалстяги Куявии, а на этой остались только два полка недавно прибывших Избора иСвобы.

Вяземайт посматривал с беспокойством, сеча затягивается,такой кровавой артане еще не знали, впервые их звериная ярость кочевниковнаткнулась на спокойное мужество земледельца, куявы воодушевлены битвой, асреди артан все больше нарастает смятение…

Он подозвал молодого парня, что жадными глазами смотрел накровавое побоище:

– Пора, Ждан.

Парень кивнул, в глазах вспыхнул огонь, он сделал шаг и…запел. Придон вздрогнул, такого сильного и волшебного голоса он еще не слышал, апесня отозвалась во всем теле сладкой болью, воспламенила кровь, зажгла всюплоть, и он ощутил себя горящим и не сгорающим в огне, что не жжет, ибо и естьто, в чем должен жить человек: в огне, в жаре, в накале, в бешеной скачке, вкрике и бешеных ударах топора, в стонах поверженных врагов, в свирепом ветренавстречу, грохоте копыт… Вяземайт сказал за спиной:

– Помнишь?

Придон вздрогнул:

– Что?

– Песню. Эту песню помнишь?

– Я сочинил, – пробормотал Придон, – как-то…зачем-то… даже сам не знаю зачем. Мне было худо, я метался, как в жару…

– Да, – согласился Вяземайт, – тогда ты ужесочинял другие песни. Но в тебе сила богов, Придон. Неважно, о чем поешь, сила…она никуда не девается!

Красивый и сильный голос реял над полем, его слышали все,как артане, так и куявы. Придон не поверил глазам: усталые измученные люди, чтоот изнеможения валились с седел, выпрямились, глаза засверкали, в руках сновапоявляется мощь, начали сшибаться с врагами с таким громовым треском, что внебесах грохотали громы, а земля отвечала встревоженным гулом.

Певец, чувствуя, как он поднял упавший дух сражающихся,запел еще громче, сильнее. Волшебные слова, исполненные силы, пронзали каждогои наполняли мощью.

Внезапно как один вздох пронесся над полем битвы. Отовсюдубыла видна исполинская фигура Аснерда на таком же огромном, как гора, коне.Аснерд неутомимо врубался в ряды врага, а конь топтал павших и теснил грудьюконей противника. Внезапно оба зашатались, как одинокое дерево в бурю средивысокой травы, и грохнулись наземь.