Из Лены попытались сделать «звезду» в самом пошлом смыслеслова: пиар-служба издательства настаивала на ее интервью крупным журналам,предлагала писательнице участвовать в телевизионных проектах, убеждала еесогласиться вести колонку в еженедельной газете «для избранных». На неесыпались выражения «медиаперсона», «подогреть интерес прессы», «засветиться намероприятии»… Но во всей суматохе, поднявшейся вокруг нее, Лена оставалась едвали не единственным человеком, не охваченным ажиотажем по закреплению налитературном небосводе своей «звезды».

Она отмахивалась от любых интервью, не пересказывалажурналистам сплетни и не соглашалась комментировать последние решенияпрезидента. Попытки заставить ее танцевать джигу на брусьях («Проект главноготелеканала! Самые известные люди!») не вызывали у Лены ничего, кроме смеха.Оказалось, что ее мало занимало то, что происходит вокруг нее в связи свозросшей популярностью: она была так погружена в свою работу, что неинтересовалась почти ничем, что не имело к этому отношения.

Возможность возрождать на бумаге события и людей,существовавших только в ее воображении, завораживала Лену, как ребенка,вертящего перед глазами калейдоскоп. Поворот – и красочные стекляшки сложилисьв чарующе красивую картину, поворот – рассыпались, снова сложились, ужепо-другому. Она наблюдала за людьми, подглядывала, подслушивала, ощущая себялазутчиком в чужой стране, который должен принести главнокомандующему как можнобольше сведений о противнике – любых, чего бы они ни касались. Ее странойтеперь стали книги, и это было счастьем. Она сбегала в мир, куда никому не былодоступа, кроме нее самой, и чувствовала себя свободной от всех, в том числе иот матери.

У Ольги Сергеевны появился новый смысл в жизни – онавплотную занялась делами дочери. Здесь ее удушающая опека оказалась уместной:Лена ничего не понимала ни в контрактах, ни в расчетах с издательством, ивмешательство матери помогло ей избежать многих ошибок. Со свойственной ейвластностью и незыблемой уверенностью в своей правоте Дубровина-старшаядиктовала дочери, что говорить на встречах с издателями, как вести себя считателями, какие автографы ставить на книгах.

– Боже тебя упаси писать: «Желаю счастья и здоровья!» –учила она. – Писатель должен быть умным и авторитетным, он не можетпозволять себе банальностей!

Видя по лицу дочери, что ее поучения тщетны, Ольга Сергеевнасоставила список подходящих, по ее мнению, афоризмов, которые Лена должна былаоставлять читателям, жаждущим автографов. Ее любимой цитатой стала: «Всущности, мир существует лишь для того, чтобы могла появиться еще однапрекрасная книга» из Стефана Малларме. К счастью для Лены, стеснявшейсяподписывать свои книги столь нескромным высказыванием, встречи с читателямислучались нечасто, и слова Малларме применялись намного реже, чем хотелось быОльге Сергеевне.

Закончив с технической стороной, Дубровина-старшаяобратилась к творческой и сделала несколько замечаний, касающихся характеровперсонажей последней книги и развития сюжета. Она показала Лене, что именноследует исправить, и даже предложила свою помощь.

Но здесь ее ожидал неприятный сюрприз. Лена категорическиотказалась править что-либо в своих книгах и проявила такую неуступчивость,какой Ольга Сергеевна прежде и не подозревала в дочери.

– Но ты же правишь текст, когда согласовываешь его средактором! – воззвала она к ее логике.

– С редактором – да. А с тобой – не буду, –отрезала Лена. – К тому же редакторская правка касается только стилистики,а ты хочешь, чтобы я переписала заново всю героиню. Я этого не сделаю.

Пораженная до глубины души фактом и формой отказа, ОльгаСергеевна пыталась надавить на дочь, взывала к ее совести и убеждала, чтожелает ей только добра… Лена замкнулась, помрачнела, но на мамины уговоры так ине поддалась. Тогда Дубровина-старшая применила тяжелую артиллерию.

– Ты не доверяешь моему профессиональному чутью, –с горечью сказала она дочери. – Я преподаю русскую литературу тридцатьлет, а ты не хочешь даже чуть-чуть прислушаться к моему мнению. Прости, Лена, яот тебя такого не ожидала. От любого другого человека – быть может, но понять,что собственная дочь тебя в грош не ставит…

– Мама… – растерянно возразила Лена, – чтоты! При чем здесь недоверие…

Но Ольга Сергеевна уже не слушала. Смахнув выкатившуюся изглаза слезу, она одним жестом отмела все возражения дочери и ушла в своюкомнату. На робкие Ленины попытки примириться Ольга Сергеевна отвечаламолчанием, и Лена поняла, что мать обиделась на нее всерьез.

Ссору Лена переносила тяжело. Наблюдая за дочерью состороны, мать видела, что управлять ею не сложнее, чем подростком, а в чем-тодаже и легче: Лена так сильно зависела от Ольги Сергеевны, от ее одобрения, отвнимания, что чувствовать себя виноватой в ссоре было для нее нестерпимо.«Хорошая девочка, – с сочувствием думала Ольга Сергеевна, видя, что дочьстрадает, раз за разом пытаясь помириться и снова получая отказ. – Нолучше провести лечение сейчас, пусть даже такое жестокое, чем позволить, чтобыона закоснела в своем творческом самолюбии».

Молчание продолжалось почти неделю, а затем Ольге Сергеевнепозвонили из издательства. Редактор осторожно рассказал, что Лена не сдаларукопись, которую должна была закончить пару дней назад, и на все вопросыотвечает, что не в силах сейчас завершить работу. Не знает ли уважаемая ОльгаСергеевна, что происходит с ее дочерью?

И тут она неожиданно поняла, в какой хрупкий мир вторгается.Первый раз в жизни Ольга Сергеевна не смогла настоять на своем в отношениях сЛеной, и это было невыносимо. Промучившись сутки, Ольга Сергеевна спасовала ипервая пошла на примирение. Больше разговоров об исправлении текстов в соответствиисо своими вкусами она не заводила.

Лена благополучно закончила книгу, начала писать следующую…

А затем вдруг остановилась.

Контракт с издательством был разорван. Ошеломленномуглавному редактору Дубровина сообщила, что больше писать не будет. «Не можете?»– уточнил он. «Не буду», – был ответ.

Издательство обратилось за разъяснениями к Ольге Сергеевне,но та твердила одно: «Пусть моя дочь решает сама – лишь она знает, что для неелучше». И после нескольких безрезультатных бесед от нее отступились.

Журналисты строили предположения о том, чем вызвано решениепопулярного автора. В интернете создалось сообщество поклонников творчестваЕлены Дубровиной, обещавших выдать денежный приз тому, кто назовет истиннуюпричину молчания писательницы и предоставит доказательства своей правоты.«Исписалась», «осознала свою бездарность», «решила временно остановиться»…Дубровина не подтверждала и не опровергала ни одного из этих мнений. Однаколюбители ее творчества сомневались: по последним книгам нельзя было сделать выводо том, что Дубровиной, как утверждали недоброжелатели, «больше нечего сказатьсвоему читателю». Напротив – она писала лучше, чем прежде, увлекательнее, но вто же время не становясь поверхностной.