Последний ее роман отчасти был детективным. И журналисты, ичитатели ухватились за эту ниточку: возникло предположение, что следующая книгазадумывалась как продолжение, и в ней Дубровина, часто бравшая сюжеты из жизни,собиралась разворошить чью-то тайну. Роман разобрали по строчкам, для каждогогероя нашлось полтора десятка прототипов, от олигарха до художника, выдвигалисьсамые фантастические гипотезы… Одна еженедельная газета вышла с заголовком:«Кто заставил навсегда замолчать писательницу?», в другой заявлялось:«Дубровина подошла к отгадке страшной тайны Мавзолея!»

Однако и расследования читателей, и всплески маразма желтойпрессы оставались лишь догадками, которые никто не мог подтвердить.

Постепенно шумиха заглохла. Лена по-прежнему не давалаинтервью, и поддерживать интерес прессы к ней оказалось нечем. На сайте,посвященном творчеству Дубровиной, по инерции продолжались споры о причинах еерешения, но и они вскоре превратились в пустопорожнюю болтовню. Время отвремени появлялись читатели, добавлявшие новые идеи в копилку версий: так, однадама утверждала, что Дубровину «перекупили» – якобы конкурирующее издательствопредложило писательнице круглую сумму за то, чтобы она прекратила творческуюдеятельность. Однако обосновать, зачем же издательству-конкуренту потребовалосьтаким странным способом «убирать» автора с литературного рынка, читательница несмогла, и обсуждение ее версии заглохло.

Тем временем Лена вернулась туда, где она работала послеинститута, – в ежемесячный журнал «Времена». Главный редактор сделал вид,что облагодетельствовал временно сбившуюся с пути журналистку, Лена сделалавид, что раскаялась в своем уходе, и все пошло по-прежнему. Теперь Дубровинавела собственную рубрику. Она сама выносила и предложила редактору идею, ипоначалу он сопротивлялся: Лена хотела в каждом новом номере описывать жизнькакого-нибудь человека с интересной профессией или просто с необычной судьбой,да еще и название своей рубрике придумала неудобоваримое – «Следы на песке».Помилуйте! Какие следы на песке в современной журналистике?

Однако Елена настаивала, нашла героев, сделала несколько«историй»… Они были опубликованы, и вдруг оказалось, что это хорошо, что эточитают! С тех пор рубрику прочно закрепили за Леной, и «Следы на песке» сталисвоего рода визитной карточкой, по которой ее узнавали.

Лена примяла окурок в жестяной пепельнице, поправила волосы,глядя на свое расплывчатое отражение в окне. Худая испуганная женщина с усталымлицом: круги под глазами видно даже в щадящем свете, падающем сквозь мутноестекло. «Тридцать четыре года, а выгляжу на все сорок», – мысленно сказаласебе Лена и добавила вполголоса:

– Хотя кому это важно…

– Что важно?

Звонкий голосок раздался над ухом так неожиданно, что Ленавздрогнула. Довольная эффектом красавица Катенька Солина, которую не портилдаже длинный белый рубец на правой щеке, прибежавшая из бухгалтерии с утрапораньше выкурить сигаретку, расхохоталась:

– Дубровина, что с тобой? Спишь на ходу?

– Сплю, Катюш.

– А напрасно! Сивый-то уже приехал!

– Как приехал? – встрепенулась Лена. «Сивым» вжурнале фамильярно звали главного редактора за преждевременную густую седину сзеленоватым отливом.

– Так! Я его видела десять минут назад.

– Тогда я побежала! Спасибо, Кать!

Лена торопливо поднялась по лестнице, обдумывая на ходу, какубедить Грищука, если он воспротивится ее выбору. Правда, такое случалосьнечасто, но на этот раз Лене особенно хотелось настоять на своем – очень ужчеловек был для нее интересный. Так ничего и не придумав, она постучала в дверькабинета без таблички и вошла с твердой уверенностью, что материал долженполучиться таким, каким она его задумала, даже если Сивый упрется, как баран.

Однако изобретать ничего не пришлось. Грищук дал добро, ичетверть часа спустя обрадованная Лена вышла из его кабинета, прикидывая, когдалучше позвонить новой героине, чтобы договориться о встрече. «Пожилая женщина…Рано утром беспокоить неудобно… Наверное, около одиннадцати позвоню».

Она еще раз проверила, правильно ли записала имя: «МартаРудольфовна Конецкая».

– Марта Рудольфовна, – вслух повторила Лена, прячазаписную книжку в карман потертой сумки.

Телефонный звонок застал Бабкина в машине возле дома НикиЦерковиной, с которой, по утверждению Костика, дочь бизнесмена Тогоева была вприятельских отношениях.

– Серега, – сказал в трубку Макар с хорошознакомым Бабкину азартом, означавшим, что он разрабатывает какую-то свежуюидею, – я собираюсь подлечить спину и поэтому уезжаю завтра на парунедель. Дело о поиске Сахаровой остается на тебе. Справишься?

Быстро взвесив все «за» и «против», Бабкин пожал плечами,хотя видеть его Илюшин никак не мог.

– Постараюсь. Далеко едешь?

– В санаторий неподалеку от Тихогорска. Скорее всего,жить я буду не в нем, а в частном пансионате.

– Зачем?

– В санатории, говорят, не лучшие условия. К тому жемне хочется найти ответ на одну небольшую загадку[2].

Пожелав Макару удачи, Бабкин выключил телефон и хмуровзглянул на экран.

– Значит, работаем самостоятельно, – объяснил онтрубке и вышел из машины.

Работу нельзя было назвать сложной, но она, по определениюБабкина, относилась к разряду «муторных», то есть монотонных и однообразных. Задва дня он убедился, что Юли Сахаровой-Тогоевой нет ни у одного из бывшихдрузей, хотя не исключал, что девушка хорошо спряталась. Сергей пока неопрашивал соседей, удовлетворившись разговорами с «околоподъездными»старушками, – опасался спугнуть девчонку, если слухи о расспросах дойдутдо нее.

Отъезд Макара немногое менял в его планах: как правило,«черная» часть работы в виде слежки и выяснения места нахождения «объекта»доставалась именно Бабкину. Однако, представив, что ему предстоит и дальшеодному выяснять, где же в настоящее время пребывает Юлия Сахарова, Сергейпомрачнел.

«Ладно…. Не будем тянуть кота за хвост».

Он подошел к дому как раз вовремя: из подъезда выходилапожилая женщина с двумя мелкими кудлатыми собачонками на путающихся поводках.Бабкин придержал для нее дверь, а затем беспрепятственно зашел в подъезд, гдесильно пахло свежей краской.

Ника Церковина открыла на его звонок, не спрашивая, ктопришел. Она оказалась полнотелой блондинкой с сонными глазами и сильновыдающейся вперед нижней губой, такой пухлой и красной, словно ее искусали. Впервую секунду Сергей удивился ее доверчивости, но затем понял, что у девушкиимелась причина не соблюдать простых правил безопасности: из-за ее спинывыглядывали два крупных лоснящихся ротвейлера. Один, ощерив клыки, обнюхалботинок Бабкина.