Ещё ведро воды, и она готова для того, чтобыпринять ванну, которая уже ждала её. Пар поднимался над поверхностью чана.Еодогими вошла в почти кипящую воду, и только лёгкая дрожь пробежала по еётелу, жар вызвал прилив крови к коже и, казалось, наполнил её маленькие груди.Волосы заранее собраны в пучок на затылке – это было заботой Магдалины. МилаяМагдалина. Девушка-полукровка сидела на краю ванны, обнажённая, как и еёгоспожа, опустив ноги по колено в воду, массируя голову хозяйки сильнымипальцами. «Что с нами будет, госпожа?» – прошептала она. Едогими откинуласьназад, положив голову на колени Магдалины и позволив своим ногам выпрямиться ивсплыть к поверхности воды. Она закрыла глаза, отдыхая, пока остальные девушкимассировали её руки и ноги, медленно дышала, чувствуя, как их пальцы мяли ипоглаживали мышцы на внутренней стороне бёдер, между пальцами ног, будили их кжизни и умиротворяли её дух. Они вопросов не задавали, они знали своё место.Магдалина, из-за своего португальского происхождения и веры в христианскогобога, имела свою точку зрения на место женщины в жизненном устройстве – точкузрения чуждую и даже опасную, так как она подходила с единой меркой к каждойженщине, даже к ставленницам Господа Бога, рождённым повелевать другими.Едогими подозревала, что в глубине души та даже считала себя равной своейгоспоже. Недостатки молодости – Магдалине ведь всего шестнадцать. И всё же… Онараздвинула движением головы её бедра, чтобы лежать на мягкой подушке живота, ипочувствовала, как инстинктивно напряглись мышцы у её ушей, прежде чем и онирасслабились в приятной истоме… Кто мог сказать наверняка, что девушка неправа? Опять же, из-за своего деда-европейца она на самом деле была другой.Едогими подняла голову, упираясь затылком ей в живот, взглянула вверх. Онапочти ничего не видела дальше высоких, заострённых сосков. Другая. Совсемдругая, В этом отношении, возможно, даже гротескная. Женщина, чтобы бытькрасивой, должна иметь грудь в точности такого размера, чтобы умещалась владони мужчины; а не такую большую и выпирающую, чтобы отстранять одежду оттела. Но если грудь Магдалины была чересчур большой, то нельзя было не признатькрасоты её лица. Здесь контраст между ней и другими девушками был не менеезаметён, но в её пользу. Огромные её глаза имели цвет зелёный, как у моря, ибыли так же бездонны; удивительный оттенок красноватого цвета сквозил в еётёмных волосах, словно лучи солнца пробивались сквозь рощу кипарисов, и этотцвет подчёркивался правильным овалом лица и заострённым подбородком, чтопридавало ему форму сердца. Вряд ли был такой мужчина, который, увидев еёоднажды, не оглянулся бы на неё во второй раз; скоро настанет время подобратьей жениха. Даже молодой офицер, предвкушавший перспективу увидеть принцессуЕдогими в момент, когда она будет выходить из ванны, не мог удержаться, чтобыне взглянуть время от времени на красоту, уже доступную его взгляду за головойпринцессы.

Конечно, тело Магдалины и потом будетпроблемой. Наливающиеся груди были только частью целого – она была слишкомвысока, её ноги слишком сильны. Это было тело, которое могло быть незаменимо влюбви, но красивым его можно было назвать с трудом.

А теперь она боялась. Они все боялись. Нотолько Магдалина показывала свой страх. Услышал ли капитан её шёпот? Или онстарался только улучшить позицию для наблюдения? Он двинулся вокруг постели,хотя всё время неукоснительно оставаясь в дальнем углу комнаты.

– Вы должны присутствовать там, госпожа, есликвамбаку умирает. – Он не умрёт, – тихо произнесла она. – Разве что в моёмприсутствии. Прибыл ли принц Токугава?

– Принц Иеясу ещё не прибыл, моя госпожа. Ноза ним послали.

Едогими выпрямилась, протянула руки служанкам,чтобы они помогли ей выйти из ванны, и немедленно была облачена в халат. Накакую-то секунду мальчик увидел то, что хотел, и даже через комнату онаслышала, как воздух вырвался из его лёгких. Магдалина, тоже стоя перед ванной,взглянула на офицера и вспыхнула. Она краснела так каждый раз, когда мужчинасмотрел на неё, даже когда была одета. Это всё христианство. Странное учение,без сомнения. Учение, более пригодное для женщин, чем для мужчин.

– Именно у принца Иеясу мы должны искатьподдержки, моя госпожа, – прошептал юноша. – Он сильнее всех остальных даймио,вместе взятых.

Едогими взглянула на него; девушки массировалиеё тело через толстый купальный халат.

– Мы, юноша?

– Клянусь быть преданным вам, госпожа Едогими.До самой смерти. Опасные времена нас ждут впереди.

Едогими пересекла спальню, оставляя мокрыеследы на циновках, у выхода повернулась и пристально посмотрела на него.

– Принц Токугава действительно самый сильный,Харунага. Но даже он не сможет противиться воле остальных, если они сохранятверность духу моего господина Хидееси. Сначала мы должны узнать, что мойгосподин завещает мне. И моему сыну.

О чём думает человек, когда умирает? О чёмможет человек думать, умирая? Особенно такой человек.

В комнате было темно, дощатый пол жесток.

– Кто здесь? – прошептал Хидееси.

– Исида Мицунари, мой господин, – человекприподнял голову от пола. Тонкое лицо с тонкими усиками. Гордое лицо. Красотойне отличается, но начальник полиции отменный. – Мой сын со мной. – Второйчеловек тоже приподнял голову. – Исида Норихаза, мой господин. – Молодой голос.Он служит у своего отца. Полицейские у постели умирающего Величия. Неужелитакой памятник подошёл бы ему?

– Моя госпожа? – прошептал Хидееси. – Вашасупруга ожидает за дверью, господин.

– Я хочу видеть мою госпожу Едогими.

– За ней послали, мой господин; принц Иеясутоже в пути.

– Иеясу… – Хидееси откинулся на подушку издерева, его рот широко открылся, и полицейские подались вперёд, полагая, чтосмерть пришла. – Слушай меня, Мицунари. Запомни мои слова. Иеясу погубит моегосына.

– Мой господин, разве вы и принц не сражалисьплечом к плечу в течение тридцати лет? Разве…

– Слушай меня, полицейский. Когда я умру,никто не станет на пути его честолюбия. Я знаю, о нём говорят, будто принцленив, ему наплевать на власть, потому что он не знает меры, доставляя себеудовольствия за столом и у женщин. Но скажи мне, полицейский: развечревоугодие, а особенно развлечения с женщинами не требуют огромной энергии?Разве это не поведение человека, ещё не нашедшего выхода для своей энергии?Мицунари… – Маленькая, высохшая рука тронула полицейского за рукав. – Послушайменя. Сохрани моего сына. И его мать. Сохрани их даже ценой своей собственнойжизни.

– Клянусь, мой господин.

– А ты? – Хидееси перевёл глаза на молодогочеловека. Норихаза поклонился: