И всё же погода изменилась. С приходом весныони снова отправились в путь с какой-то долей надежды – и попали в ужасающийшторм в дальнем конце пролива, и корабли разметало уже окончательно. У ниххватило сообразительности заранее назначить место встречи на побережье ЮжнойАмерики, на сорок шестой широте. Но лишь два корабля – «Хооп» и «Лиф-де» –пришли туда. Что случилось с остальными – «Гелоофом» и «Троу»? Об этом зналлишь Господь Бог, если ещё интересовался ими. Американские туземцы, так странноназванные индейцами, рассказали, что «Блийде Боодшап» был захвачен и такимобразом все побережье узнало о близости голландцев. Но к тому времени это ужене имело никакого значения. Потому что в тот момент Симон де Кордес был ужемёртв – он погиб во время нападения на остров Моха в непрекращающейся охоте запродовольствием. И к тому моменту был мёртв Том Адамс. Он погиб вместе сдвадцатью другими моряками в индейской засаде, пока остальные в бессильнойярости наблюдали за происходящим с палуб кораблей. Он думал, что никакоенесчастье уже не будет для них страшным. Они с Томом не были так близки, какбывают некоторые братья. Том не одобрял его дружбы с Марло и в последние годысчитал его слишком замкнутым и необщительным. Он проводил больше времени сТимом Шоттеном, И всё же он следовал за старшим братом из путешествия впутешествие, полностью доверяя ему. Лишь для того, чтобы быть разорванным вклочья дикарями, недостойными называться людьми.

Он, конечно, был слишком сражён горем, чтобысказать своё слово на том незабываемом совете в громадной кают-компании«Хоопа», когда два корабля нашли наконец друг друга у острова Санта-Мария вдвадцати милях от побережья Перу. Восемь человек собрались тогда в помещении,представляя остальных – пятьдесят четыре члена команд с двух кораблей.Пятьдесят четыре из четырёхсот девяноста одного, отплывших из Роттердама.Такова была цена, заплаченная за перец.

Они сидели за длинным столом друг против друга– два новых капитана, Макс Худкопе и Якоб Квакернек, два помощника – ДеррикГерритсон и Гильберт де Коннинг, два представителя фирмы – Ян ван Оватер иМельхиор Зандвоорт и два оставшихся в живых штурмана – Тим Шоттен и Уилл Адамс.И они обсуждали не проекты спасения своих жизней – это казалось уженевозможным, – а размышляли, как бы закончить их наименее ужасным способом.

И они решили продолжить свой путь. Куда? Черезокеан, конечно. О том, чтобы повернуть назад, не могло быть и речи: ни одинчеловек на кораблях не захотел бы снова пройти мимо мыса Горн. Ява? Слишкомслабы, чтобы драться с португальцами, и даже для того, чтобы загрузитьсяперцем. Это в случае, если Ява согласится торговать. Герритсон рассказал оместе под названием «Кипангу» – островном государстве у побережья Китая. Онбывал уже на Островах пряностей, ходил мимо мыса Горн и путешествовал накитайской джонке, которая разбилась у южной оконечности этого легендарногоместа. Кипангу и Китай находились в постоянной войне друг с другом, и тем неменее раненые моряки нашли там приют и пропитание и в конце концов возвратилисьна Яву в предоставленной им джонке. В Кипангу, по словам Герритсона, нашли быубежище.

А что ещё? Что из их мечтаний сбудется? Большедругих об этом думал Уилл Адамс. Мечта о богатстве, конечно. О славе. Потомучто человеку, который смог провести голландский флот на другой конец земли иобратно, уже не нужно будет заботиться о поддержании своей репутации. О чём жеещё? Герритсон называл имена, которых он не слышал со смерти Кита. Китай.Легендарный Пекин. Великий Хан. Кипангу? Марло ничего не знал о Кипангу. Также, как Герритсон не слыхал о Зенократе. Потому что её не существовало. Такчто, Уилл Адамс, признайся: ты проплыл полмира, видел смерть четырёхсотчеловек, и все из-за любви к плоду воображения другого человека. Может ликто-нибудь быть столь честным? Или столь сумасшедшим? Но разве мог он отрицатьэто? Мог ли он, положа руку на сердце, сказать, что ему нужно было что-то ещё?Разве он не забыл бы обо всём – о славе, о богатстве, о своей родине, если бысмог обрести здесь такую любовь, какую описывал Марло?

Кипангу был недалеко от Китая. Этого былодостаточно, оставалось только добраться туда. Пересечь шесть тысяч мильштормового океана в уже текущих и гниющих кораблях, с экипажем, которого едвахватало для того, чтобы управляться с парусами, не говоря уже о пушках.

Они думали сжечь один корабль и перебратьсявсем на другой. Но решили не делать этого – Худкопе не захотел жечь «Хооп», аКвакернек не захотел жечь «Лифде». Упрямство всегда было достаточным условиемдля катастрофы. Они шумно поспорили и расстались врагами. Худкопе ругался наУилла, Уилл выругал Худкопе, в результате чего штурманы поменялись кораблями –Уилл перешёл на «Лифде» к Квакернеку, а Тим – на «Хооп» к Худкопе. Тимпредлагал сжечь оба корабля, высадиться на берег и стать пиратами. Но уостальных ещё звучали в ушах предсмертные крики Питера Беннингена и ТомаАдамса, и предложение было отвергнуто. Итак, они отплыли.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чемему удалось добраться до люка и взглянуть вниз на брошенный всеми румпель. Ноканаты были ещё целы, и деревянный брус поворачивался, вися на них. Ветероставался попутным со времени великого шторма. Как будто это имело теперькакое-то значение! Он дул с юго-востока, следовательно, гнал их вперёд и вперёдна северо-запад. Уилл взял судовой журнал, открыл его, пытаясь сосредоточитьсяна нацарапанных цифрах. Это заняло у него несколько секунд – осознать то, чтобыло перед его глазами. Потому что цифры тоже были бессмысленными. Если судитьпо карте, то Кипангу лежал на тридцать втором градусе северной широты. Онпрочитал эти показания на своей астролябии ещё несколько дней назад, но земливсё не было. Ах да, на горизонте как-то показался остров. Но это был всего лишьмаленький островок, маленький и совершенно голый. И всё же он пристал бы кострову, попытался бы найти свежую воду, если бы у него хватило сил в одиночкуизменить курс, работать в одиночку с парусами, а потом бросить и поднять якорь.Но он не смог сделать это, и «Лифде» оставалось только бороздить носом океан,двигаясь вперёд и вперёд, покуда он не заберётся в Арктику и не вмёрзнет в лёд.Как получится здорово, если, не найдя прохода из Европы на Восток при движениина восток вокруг северного мыса, он вернётся в Европу, двигаясь на запад тем жепутём. Да, этим утром он что-то расфантазировался.

Ухватившись за планшир, Мельхиор Зандвоорт струдом поднялся на ноги, потревоженный шагами Уилла. Он тоже спал на юте,оставаясь поближе к Уиллу. Они оказались наиболее живучими из всей команды. ДеКоннинг, ван Оватер и ещё пара человек могли, пожалуй, двигаться, но толькоМельхиор и Уилл рисковали выбраться на палубу. Как будто ещё оставались причинывыбираться туда!