— Вас теперь водой не разольешь, — заметила она. —Посиживаете на кухне, попиваете рутбир — уютненько, если хотите знать моемнение! И о чем же вы беседовали сегодня?

— О книге, которую мне подарил мистер Бротиген, — сказалБобби. Его голос прозвучал естественно и спокойно, голос, который ничего нескрывает. — “Повелитель мух”. Я не разобрался, счастливый конец или грустный.Ну, и решил спросить у него.

— О? И что же он сказал?

— Что конец и такой, и такой. А потом посоветовал мнепоразмыслить.

Лиз засмеялась, но не очень весело.

— Я читаю триллеры, мистер Бреттиген, а размышленияприберегаю для жизни. Ну да конечно, я не на пенсии.

— Да, — сказал Тед. — Вы в самом расцвете жизни, это сразувидно.

Она бросила на него взгляд, хорошо знакомый Бобби: “Лестьтебе не поможет”.

— И еще я предложил Бобби небольшую работу, — сказал Тед. —Он согласен.., с вашего разрешения, конечно.

При упоминании о работе кожа у нее на лбу собраласьскладками, но разгладилась при упоминании о ее разрешении. Она протянула руку ичуть прикоснулась к рыжим волосам Бобби — жест такой необычный, что глаза уБобби чуть округлились. А ее глаза так и остались прикованными к лицу Теда. ИБобби понял, что она не только не доверяет этому человеку, но никогда-никогдадоверять не будет.

— И какая это работа?

— Он хочет, чтобы я…

— Ш-ш-ш, — сказала она, а ее глаза над краем стакана все также впивались в Теда.

— Мне бы хотелось, чтобы он читал мне газеты, скажем, вовторой половине дня, — сказал Тед, а потом объяснил, что глаза у него уже нете, что были раньше, и как ему с каждым днем все труднее разбирать мелкуюпечать. Но он любит следить за новостями — такие интересные времена, не правдали, миссис Гарфилд? Ну и за колонками тоже — Стюарта Аслора, Уолтера Уинчелла ипрочих. Уинчелл, конечно, сплетник, но очень интересный сплетник, вы ненаходите, миссис Гарфилд?

Бобби слушал, все больше напрягаясь, хотя и видел по лицу ипозе своей матери — даже по тому, как она прихлебывала свой рутбир, — что онаверит словам Теда. С этим-то все было в порядке, но что, если Тед сноваобалдеет? Обалдеет и начнет бормотать про низких людей в желтых плащах или охвостах воздушных змеев на проводах — только без змеев, — все время глядя вникуда?

Но ничего подобного не случилось. Тед напоследок сказал, чтоему хотелось бы узнать, как дела у “Доджеров” — а особенно у Мори Уиллса, пустьони и перебрались в Лос-Анджелес. Сказал он с видом человека, решившего сказатьправду, хотя и немножко ее стыдясь. Бобби решил, что это отличный ход.

— Ну, пожалуй, это будет неплохо, — сказала его мать (словнобы с неохотой, подумал Бобби). — Работа ведь не бей лежачего. Хотелось бы,чтобы и моя работа была такой!

— Готов поспорить, что свою работу, миссис Гарфилд, выделаете блестяще.

Она снова метнула в него свой сухой взгляд “Лестью меня непроймешь”.

— За решение кроссвордов вам придется ему приплачивать —сказала она, вставая, и, хотя Бобби не понял ее слов, он был пораженжесткостью, которую почувствовал в них — как осколок стекла в мармеладе. Словноей хотелось высмеять слабеющее зрение Теда, а заодно и его ум, словно ейхотелось уязвить его за доброту к ее сыну. Бобби все еще было стыдно, что онобманул ее, и страшно, что она об этом узнает, но теперь он был рад.., почтизлобно рад. Так ей и надо!

— Он хорошо решает кроссворды, мой Бобби. Тед улыбнулся.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Отправляйся вниз, Боб. Пора дать мистеру Бреттигену отдых.

— Но…

— Мне бы хотелось снова прилечь, Бобби. У меня немножкоболит голова. Я рада, что тебе понравился “Повелитель мух”. Работать можешьначать завтра, если хочешь, со статей в воскресном номере. Предупреждаю, это,наверное, будет испытание огнем.

— Ладно.

Лиз вышла на маленькую площадку перед дверью Теда. Бобби шелза ней. Тут она обернулась и посмотрела на Теда через голову Бобби.

— А почему бы не на крыльце? — спросила она. — Свежий воздухбудет полезен вам обоим. Лучше, чем сидеть в этой душной комнатушке. Да и ясмогу послушать, если буду в гостиной.

Бобби показалось, что они обмениваются мыслями. Ну, не спомощью телепатии, конечно.., хотя по-своему это была телепатия. Непонятная,какой пользуются взрослые.

— Чудесная идея, — сказал Тед. — На крыльце будет прекрасно.Всего хорошего, Бобби. Всего хорошего, миссис Гарфилд.

Бобби чуть было не ляпнул “покедова, Тед”, но в последниймиг заменил это прощание на “пока, мистер Бротиген”. Он направился к лестнице,растерянно улыбаясь, как, обливаясь холодным потом, улыбается человек, чудом неставший жертвой несчастного случая. Его мама задержалась на верхней ступеньке.

— Вы давно на пенсии, мистер Бреттиген? Или вам неприятно,что я спрашиваю?

До этого Бобби почти решил, что фамилию Теда она искажает ненарочно, но теперь он сразу переменил мнение. Нет, нарочно. Нарочно!

— Три года. — Он раздавил окурок о дно переполненнойжестянки и тут же закурил новую сигарету.

— Значит, вам.., шестьдесят восемь?

— Точнее, шестьдесят шесть. — Голос у него по-прежнему былмягким и откровенным, но Бобби показалось, что эти вопросы ему не особеннонравятся. — Меня отправили на полную пенсию на два года раньше. По медицинскимсоображениям.

«Мам, только не спрашивай, что с ним, — мысленно простоналБобби. — Не смей!»

Она не спросила, а вместо того осведомилась, чем онзанимался в Хардфорде.

— Бухгалтерией. Работал в Управлении контролера денежногообращения.

— А мы с Бобби думали, что вы занимались педагогическойдеятельностью. Бухгалтерия! Звучит очень ответственно.

Тед улыбнулся. Бобби почудилось, что было во всем этомчто-то ужасное.

— За двадцать лет я износил три калькулятора. Если этоответственное дело, миссис Гарфилд, то да — я занимался очень ответственнымделом. Одер трусит на негнущихся ногах, машинистка ставит пластинку награммофон с автоматическим звукоснимателем.

— Я не понимаю.

— Я просто имею в виду, что много лет было потрачено наработу, которая никогда много не значила.

— Она бы много значила, если бы вам надо было кормить,одевать, обувать и растить ребенка. — Она посмотрела на него, слегка вздернувподбородок, словно говоря, что если Тед хочет обсуждать эту тему, то онаготова.