class="p1">“Колбаса” дернулась вниз, вскоре исчезла из зоны видимости. Противник спешил как можно быстрее убрать аэростат, пока цел. О причинах недолета немцы не догадывались.

Противник пытался заставить замолчать нашу пушку, открывшую огонь по аэростату. Но скорректировать огонь немецкий наблюдатель не сумел. Огонь велся по основной позиции 7-й батареи Снаряды рвались в стороне и позади орудия, стоявшего на прямой наводке. А наше «воздушное» НП на дереве оказалось чуть ли не в створе их траектории. Немецкие 105-ти миллиметровые чемоданы пролетали над головами, едва не задевая ветки дерева, на котором размещался наблюдательный пункт.

Между прочим, опасаясь нагоняя за «ненужный» риск, командир дивизиона не спешил докладывать об организации и результатах нашей стрельбы по аэростату. Дивизионное начальство также не знало или не хотело знать, почему немцы больше не рисковали поднимать аэростат воздушного наблюдения — между артиллеристами и пехотой существовал и мешал боевой работе ледок недоверия.

К слову сказать, дивизионное начальство было не в курсе нашей короткой операции. В донесении за памятный для нас день встретил такую фразу:

“В районе Приволье (правильнее — Осетно) поднят аэростат воздушного наблюдения. С приближением нашей авиации наблюдатель спрыгнул, используя парашют”.

Отлично помню: авиация на нашем участке не появлялась. Общевойсковое начальство часто не знало, что делают артиллеристы. Харитошкин предпочитал делать дело, но не спешил отчитываться перед “верхом”.

Позже, когда началось наступление, я разыскал площадку, с которой противник поднимал “колбасу”. Машины, поднимавшие аэростат, располагались на поляне, обрамленной густым кустарником, невдалеке от небольшого озерца. На болотистой поляне еще сохранились следы колес, валялись куски троса, колья, различный мусор. Аккуратные немцы поленились заняться уборкой перед тем, как смотать удочки.

Надо сказать, что аэростаты — сравнительно простое средство воздушного наблюдения, применяли еще в первую мировую войну. Теперь его вновь использовали и мы, и противник. Как гласит немецкий источник, батареи аэростатов воздушного наблюдения входили в состав отдельных разведывательных частей[1]. Батарея имела обычно два аэростата. Аэростат наполнялся водородом и удерживался стальными тросами.

В состав экипажа входили один или два наблюдателя. Наблюдение велось с высоты до двух тысяч метров (на нашем участке аэростат поднимали на высоту чуть меньше километра). На вооружении наблюдатели имели двадцатимиллиметровую зенитную пушку. Огонь корректировался c помощью кабельной телефонной связи с наземным пунктом обработки данных.

На новой должности

К лету сорок четвертого дивизия продолжала держать оборону в районе Полоты. Но чувствовалось, что должны наступить какие-то изменения. Что-то, не всегда понятное, происходило на стороне противника.

На переднем крае в районе Казимирова немцы соорудили высокую изгородь из ветвей. Возможно, пытались прикрыть перемещения вблизи железнодорожной станции.

Периодически предпринимались силовые разведки с целью захвата пленных. Но ночные поиски немцев нередко срывались. В мае группа солдат, подбиравшихся к переднему краю пятнадцатого полка, подорвалась на собственных минах. На прямой наводке стояли орудия не только полковой, но и дивизионной артиллерии. Они открывали огонь по вызовам пехоты.

Бывали случаи, когда, преодолев в течение ночи передний край, выходили к нашим окопам солдаты противника сдаваться в плен. Но это были одиночные эпизоды.

В конце мая или начале июня я оказался свидетелем такой картины. Ранним утром сквозь пелену сырого тумана пробился к совхозу Полота, где размещался наблюдательный пункт 8-й батареи, продрогший от холода фриц. Он попытался взобраться на бруствер, но тут его узрели наши братцы славяне.

Красноармеец из стрелковой роты схватил прибывшего за одну полу шинели, а полковой артиллерист — за другую.

Утренний туман еще не рассеялся. Наши ребята вылезли из траншеи и, будучи не в силах поделить невесть откуда свалившийся трофей, повели его вдвоем. По всем канонам тому, кто взял (или привел) пленного, полагалась награда.

Длительная пауза под Полотой позволила людям, батареям и ротам, набраться опыта, укрепить силы. Стрелковые подразделения пополнены личным составом. Восполнили нехватку коней. В известной мере было обновлено вооружение.

Противотанковый дивизион и гаубичные батареи артполка с конной тяги перешли на автомобильные средства передвижения.

Офицеры дивизиона имели слабое представление о том, как могут развиваться события дальше. Мы мысленно просчитывали расстояние, отделяющее передок от Полоцка. Но понимали, что немецкую оборону на нашем участке пробить нелегко.

Артиллеристы вкопались в оборону прочно. Огневые позиции, наблюдательные пункты тщательно оборудованы. Огневики седьмой и восьмой батарей построили клубные блиндажи, бани, соорудили надежные укрытия для коней и автомашин. У многих внутри землянок сложены кирпичные печи. Капитально оборудовались орудийные окопы, укрытия для расчетов на прямой наводке.

В мае, приняв у Дворецкого батарею, Ефим Раухваргер окончательно переместился на НП-8. Я заменил его в роли начальника разведки дивизиона. Одновременно продолжал выполнять обязанности командира топовзвода. Нового офицера на эту должность долго не присылали.

В новом качестве меня привлекала возможность самостоятельно вести огонь батарей. Харитошкин предоставлял это право начальнику разведки практически без ограничений. У него за плечами был немалый опыт, он уже настрелялся, как говорится, от души. И не стремился делать все сам, своей головой и своими руками.

Перейдя на новую должность и по-прежнему продолжая вникать в дела топовзвода, я оказался как бы в двойном подчинении — командира дивизиона и начальника штаба — Харитошкина и Модина. Пока это не мешало.

Я хотел перенять кое-что полезное от Раухваргера и, честно говоря, втайне гордился, что несколько обошел своих коллег по училищу, по-прежнему остававшихся в роли командиров взводов. Подмывало показаться на глаза лейтенанту Макарову, командиру взвода разведки штабной батареи. В училище Макаров был командиром нашего отделения и не раз стремился продемонстрировать свое более высокое положение.

Вместе с тем понимал, опытным начальником разведки дивизиона я еще не стал. Получил назначение, доверяют. А теперь надо доказать, что способен уверенно и профессионально исполнять эту должность.

Бой за опорный пункт Ровное

Наступило лето, а мы все еще в обороне под Полотой. Когда и как будем наступать на Полоцк? Прерывать немецкую оборону будет нелегко. Между тем особых приготовлений к наступательным действиям не чувствуется. Боевые порядки не уплотняются. Боеприпасы не подвозят. Выдали новые топографические карты. Командира дивизиона приглашают в штаб полка. Видимо сориентировали, но мы пока в ожидании.

По «солдатскому телефону» информация противоречивая. Один из полков дивизии перебрасывают на новый участок. Это полоса соседней 360 дивизии. Ей была поставлена задача овладеть опорным пунктом Ровное. Проведя разведку боем, два полка этой дивизии, поддержанные средствами усиления, атаковали противника.

Захватить Ровное фронтальным ударом не удалось. Наступавшие, выбив немцев из первой траншеи, были остановлены, несли потери. Наши батальоны вынуждены были залечь и окапываться под огнем.

Для усиления