Внезапно раздался шум. Кто-то пробирался сквозь кустарник и тихо ругался, натыкаясь на колючки. На поляну вышел Бум, хмурый, но деятельный. Едва кивнув Верунике и не обращая внимания на продолжавшего спать Аристрата, он начал разводить костер, попутно нанизывая небольшие куски мяса на тонкие палки.

Веруника хотела спросить, где он взял мясо и чье оно, но потом передумала, решив, что иначе не сможет его есть.

– Выспалась? – спросил карлик и передал ей флягу с водой.

– Это Отшельника?

– Нет, сам только что сделал, – гордо сказал Бум.

Потом перевел глаза на Аристрата и проворчал:

– А если б кто-то не забыл из дома взять…

– А ты мне напомнил об этом? – возмутился Аристрат.

Оказалось, он уже не спал и лежал подслушивал.

– Я думал, ты догадаешься, – протянул Бум, – хотя на что я надеялся… Ладно, иди есть, готово уже.

Ели они молча. Каждый думал о своем.

Но в силу общей беспокойности своего характера Аристрат не мог долго заниматься одним делом, в частности едой, и начал доводить Бума. Тот некоторое время терпел, потом взорвался и отправился злобным ураганчиком крушить вековые деревья.

Веруника вздохнула. Спрашивать Аристрата, зачем он это сделал, было бессмысленно. Тот и сам не знал зачем.

Вместо этого она спросила:

– Почему Бум так быстро выходит из себя?

Аристрат задумался. Немного помычал, пытаясь соскрести со своих извилин более или менее связные мысли, и ответил:

– Характер такой. Представь, что внутри каждого есть такой маленький сундучок обидок. Допустим, он может вместить штук пять обидок в день без видимых последствий, и крышка плотно их там держит, но когда появляется шестая, она уже не влезает и бьет по крышке сундука. Первые пять вырываются оттуда, и они все вместе бьют по башке. И тогда ты, вместо того, чтобы наорать на мелкого уличного вредителя, специально отдавившего тебе ногу в транспорте, срываешься на собственную бабушку, которая не вовремя постирала твои счастливые носки, в которых ты именно сегодня собирался топать на свидание. И неважно, что на свидание самому уже тащиться неохота, и ты с самого утра искал причину, чтоб не идти туда, главное, что бедная бабушка уже в слезах.

На этом месте Аристрат радостно засмеялся, вероятно, представив Бума в роли той самой бабушки.

– И что же делать в этом случае? – спросила Веруника.

– А ничего, – ответил Аристрат, – людей надо либо сразу любить вместе с их недостатками, либо бежать от них, чтоб зря не раздражаться и не копить свой сундучок с обидками!

Пока он разглагольствовал, Бум, уже немного успокоившийся, успел вернуться. В его волосах застряли репьи, а на носу была приличная ссадина. Видимо, он не очень удачно вписался в поворот.

Заметив его, Аристрат резвым кузнечиком вскочил с места и, душа карлика в объятьях, начал кружиться с ним, певучим голосом восклицая, как он его, ворчуна, любит.

Лицо Бума начало синеть, а из его горла вместо слов вырывался хрип. Аристрат изумленно посмотрел на него, затем, поняв, что еще немного, и он в буквальном смысле задушит друга в объятьях, поставил карлика на землю.

– Ненавижу все эти обнимашки, – просипел Бум.

Аристрат показал ему язык и демонстративно отвернулся.

Веруника радостно засмеялась. Уж очень ее веселила эта парочка. Девочка допила воду и вернула флягу Буму.

– Пора идти, – сказал он.

– По-ора идти-и! По-ора идти-и! – фальшиво напевая, Аристрат вприпрыжку двинулся вперед по небольшой тропе, уходящей вглубь леса.

Идти пришлось несколько часов. Веруника уже начала уставать, но привала они не делали, чтобы вновь не пришлось ночевать в Темном Лесу. Когда девочка уже почти потеряла надежду до него дойти, лес внезапно кончился.

Друзья очутились на большой равнине, которую пересекала широкая хорошо протоптанная тропа.

Веруника со вздохом опустилась на пенек, находившийся прямо у выхода из леса и простонала, что никуда больше не двинется, если не отдохнет.

Аристрат, хоть совсем и не уставший, решил ее поддержать. Театрально застонав, он обрушился в высокую траву, росшую вокруг тропы.

– Мои бедные больные ножки больше не могут идти! – обращаясь к небу, трагичным голосом завел он. – Они прошли много миль, были сбиты в кровь о камни и скалы! О боги, будет ли мне покой на этой земле грешной?!

– Тебе покой? Даже и не мечтай! – отрезал Бум. – Вставай, симулянт, а то мы так никогда не дойдем!

Аристрат гневно запыхтел, явно обиженный, что его монолог не был оценен зрителями.

– Ну что за люди? Стараешься тут для них, душу рвешь, хоть бы всплакнул кто! Неблагодарные!

Он поднялся с травы и, подойдя к пню, где находилась Веруника, сел на корточки.

– Бум, ну что ты за изверг, не видишь что ли, ребенок устал? Если мы его угробим, то наше путешествие будет лишено смысла.

Бум на мгновение задумался. Видно, обдумывал связь между «угробим» и «лишено смысла». Вероника настороженно завозилась. Но карлик уже взял себя в руки.

– Если ты такой жалостливый, сажай ребенка себе на плечи и пошли. Ты-то уж явно не устал, целыми днями носишься, тебе не привыкать.

Аристрат покосился на девочку, оценивая, не раздавит ли она его. Решив, вероятно, что бояться нечего, он повернулся к ней спиной. Веруника неуклюже забралась ему на плечи и мертвой хваткой вцепилась в воротник камзола. С Аристратом приходилось быть настороже. Мало ли, скинет еще.

Бум удовлетворенно кивнул и быстрым шагом направился вперед.

Веруника тряслась на плечах Аристрата, у которого была веселая подпрыгивающая походка. Веселая, если только на плечах не сидеть. Девочка подумала, что долго она явно не выдержит и скоро ее укачает хуже, чем в машине. Решив пока не думать об этом, она стала внимательно слушать истории из жизни Аристрата, который просто органически не переваривал тишину и, если никто не разговаривал, считал своим долгом забить эфирное время.

Бум периодически перебивал его, так как неукротимое воображение уводило Аристрата далеко от фактов.

– Ты просто мастер художественного вранья, – сказал он.

Аристрат поклонился, Веруника с криком слетела с него на землю.

– Благодарю за столь лестный комплимент, друг мой… Эй, девочка, ты зачем упала?

Веруника встала, отряхнула колени и со всей силы наступила ему на ногу. Аристрат заверещал. Девочка хотела повторить свой маневр, но внезапно остановилась и прислушалась. Вроде было тихо, если не считать воплей Аристрата, но все же что-то ее беспокоило.

– Мне кажется, я слышу топот, – задумчиво произнесла она, когда Аристрат наконец-то приглушил звук и плюхнулся на землю, чтобы поближе разглядеть отдавленную ступню. – Это что, снова те? С крокодильими хвостами?