Впрочем, я не слишком-то возражала. Как мне уже было известно, для того, чтобы работать со столь особенными книгами, требовалось сначала на них настроиться. Но и они тоже должны привыкнуть ко мне и моему присутствию, так что я могла просто сидеть рядом, даже ничего не трогая.

А потрогать хотелось. Уходя, профессор Андрих не запер решётку, и сейчас книги, спрятанные за металлическими прутьями, магнитом притягивали к себе. Или, вернее, одна книга – в ярком красном переплёте. Она манила подойти ближе, коснуться, открыть её. Я уже поднялась с места и сделала шаг вперёд, когда вдруг услышала за дверью громкие голоса – кажется, Северин Андрих с кем-то ссорился – и подошла ближе, прислушиваясь.

– Надо же, ты прячешь от всех девушку, – с пренебрежительной интонацией проговорил мужчина, чей голос отчего-то показался мне знакомым. – И откуда же она взялась? Весьма любопытно.

– Она моя ученица! – отозвался профессор. – И не твоё дело, откуда она здесь. Так что придержи своё любопытство при себе, Имгерд.

Имгерд! Тот самый неприятный тип, которого мы встретили на прогулке! Так вот, значит, кого сюда принесло!

Голоса отдалились, зато в ушах вдруг зазвенело от властного зова. Эта книга снова звала меня к себе. Подойти, вытащить её с полки, открыть. Всего лишь… Разве профессор будет ругаться из-за такой мелочи?

Мог бы, в конце концов, запереть замок самостоятельно или оставить ключ и попросить меня!

Я развернулась от двери и зашагала к книжным полкам. Так решительно, словно меня что-то подгоняло. Протянула руку, взяла книгу…

Позже я не могла вспомнить, как открывала её, что увидела на книжных страницах. Помнила лишь, что на меня вдруг хлынула огромная волна энергии, похожая на настоящую морскую волну в сильный шторм. Она бы могла сбить с ног, но – наоборот – точно придавила к полу. Всё тело налилось тяжестью. Особенно руки, пальцы, которыми я стискивала багровый переплёт. Их будто судорогой свело – так сильно, что разжать не получалось ни в какую. Тяжело стало и в голове, виски словно обхватил невидимый стальной обруч.

Хлопнула дверь, затем раздались шаги, чей-то взволнованный вскрик. Кто-то приблизился ко мне. Я ощутила, как книгу пытаются вырвать у меня из рук, и вцепилась в неё из последних сил, отчаянно желая прижать к груди, стать с ней одним целым, не отдавать никому.

– Отпусти! – услышала я, но эти слова вызывали совершенно противоположную реакцию.

По корешку переплёта, по страницам вдруг побежали языки пламени. Разгораясь всё ярче, они пожирали бумагу, которая неохотно поддавалась, вспыхивала и темнела, превращаясь в пепел. Огонь подбирался к моим пальцам, и я наконец-то разогнула их, выпуская горящую книгу из рук.

А после ощутила, как профессор Андрих, обхватив мои плечи, развернул меня к себе. Он торопливо ощупывал мои руки, проверяя, нет ли на них ожогов, спрашивал что-то – я не могла сейчас ответить. Лишь смотрела в его глаза, в которых снова вспыхивали алые искры, и понимала, что больше не боюсь находиться с ним рядом.

– Вы уничтожили книгу из своей коллекции… ради меня? – осознав произошедшее, сказала я, когда ко мне вернулся дар речи.

– Она могла вытянуть из тебя все жизненные силы, и тогда… Я едва успел, – выдохнул Северин Андрих, отводя взгляд. Красные искры потухли.

– Ваши глаза… Это из-за проклятия? – наконец-то решилась спросить я. Стараясь не думать, что книга, даже такая опасная, наверняка была ценным и дорогим экземпляром.

– Да, – отозвался он, выпуская мои руки. – Не только глаза. Скоро появятся и другие видимые признаки.

– А в вашем мире есть сказка о красавице и чудовище? – поинтересовалась я. – Может быть, какой-то свой вариант… Как она у вас заканчивается?..

Отчего-то мне вдруг стало очень важно услышать ответ на мой вопрос. Ведь если у них тоже имеется сказка на такую тему, может быть, профессору будет проще понять, с чем именно я сравнивала нашу с ним ситуацию? И, возможно, мне станет проще, когда я пойму, что общего у наших миров не так уж мало?

В ответ Северин Андрих взглянул на меня как-то странно. Моргнул, чуть склонил голову. Затем, когда молчание несколько затянулось, произнёс:

– Почему тебя это интересует?

– Просто хочу знать, – отозвалась я, нахмурившись. Разве так сложно ответить? Ведь я спросила всего лишь о сказке!

– Такая история есть, – проговорил он. – Но… Чем она заканчивается, я не помню.

Почему-то в его словах мне почудилась неискренность, но настаивать я не стала – решила при случае поинтересоваться у Леана.

На этом урок закончился. Визит любопытствующего знакомого, риск для жизни, который я окончательно не осознавала, уничтожение книги из коллекции профессора. Слишком много событий для одного дня.

Я вернулась к себе, устало свернулась на кровати и провалилась в сон. За сомкнутыми веками я видела мой мир. Знакомая и родная до последней трещинки на паркете квартира, продавленный диван, на котором мы с братом, когда родители не смотрели, любили попрыгать, привычный вид за окном – на спортивную площадку, где Егор обычно играл в баскетбол с приятелями. Прежде меня всегда раздражал доносящийся оттуда шум, а сейчас я бы, наверное, всё отдала, чтобы снова его услышать. Так, словно пребывание в другом мире, профессор Андрих, его жуткие книги мне всего лишь приснились.

Но, когда я открыла глаза, меня окружала лишь тишина. Магические факелы не только не чадили, но и не издавали ни малейшего треска. Я даже предположила, что огонь был ненастоящим и не обжигал, но проверить эту мысль не решилась.

Пока я спала, наступил вечер. Ассистент профессора вернулся, и мы вместе поужинали – обед я тоже умудрилась продрыхнуть. Рассказывать Леану о случившемся я не стала. Мне показалось, что и Андрих тоже. У меня и профессора словно появился общий секрет, и тот неожиданно сблизил нас, точно протянул между нами пока ещё тонкий и не слишком надёжный, но уже очевидный мостик.

После того, как он спас меня от книги, пожертвовав ценным экземпляром собственной коллекции, что-то произошло. Точно лёд, невидимой бронёй окружавший Северина Андриха, наконец-то треснул, и я оказалась той, за чью руку он уцепился, обретя вдруг такую возможность. Не сразу, однако я начала понимать, что и в моей душе проклюнулось чувство, смешивавшее в себе и жалость, и благодарность, и тепло, похожее на весенний солнечный луч после долгой зимы.

Теперь мы не только занимались уроками магии, но и разговаривали. Много. О сходстве и различии между нашими мирами. О его и моём прошлом. О том, к чему каждый из нас хотел вернуться.

Вернуться после того, как будет снято проклятие.

О нём мы не говорили. То, что объединяло нас с профессором, оставалось запретной темой, коснуться которой, судя по всему, боялась не только я, но и он сам. Ведь тогда мы неизбежно снова столкнулись бы с необходимостью выяснять отношения и торопить развитие чувств. А делать этого не хотелось. Я решила, что всё должно идти своим чередом.