Я швырнул пустую банку в левую сторону от крыльца. Она пустозвякнула о бетон и закатилась за угол здания. Невдалеке на пляже чернымтреугольником темнел навес, под которым мы вчера стояли. Я подумал о том, какхорошо было бы, если бы Нидлз тоже проснулся сейчас и спустился ко мне.

— Берни?

Она стояла в дверях, накинув на себя мою рубашку. Ненавижу,когда кто-нибудь надевает мои вещи. К тому же, от нее воняло, как от свиньи.

— Ты больше не любишь меня? Да, Берни? Я ничего не ответилей. Бывают моменты, когда я чувствую какое-то вселенское сострадание буквальноко всему, что окружает меня. Сейчас мне было очень жаль ее, хотя она этогосовершенно не заслуживала.

— Можно посидеть с тобой?

— Вряд ли мы здесь вместе поместимся.

Она обиженно шмыгнула носом и повернулась, чтобы уйти.

— Нидлз подцепил А6, — тихо сказал я. Она остановилась ипосмотрела на меня. Ее лицо было совершенно спокойным. Не лицо даже, а какая-тосовершенно тупая физиономия.

— Не шути так, Берни. Я молча закурил сигарету. Не можетбыть. Он же… У него же…

— Да, у него не было А2. Гонконгского гриппа, как у тебя, уменя, у Кори, у Джоан. Как у всех, одним словом.

— Но, значит, у него нет…

— Иммунитета против А6, — закончил за нее я. — Может быть,мы тоже, все-таки, можем заразиться им от него?

— Вряд ли. Но это не исключено. Получается, он просто навралнам, что перенес А2, чтобы мы взяли его с собой тогда, — задумчиво проговориля.

— Конечно наврал, — вздохнула она. — Я бы точно так жепоступила на его месте. Никто ведь не хочет оставаться один… Пойдем, можетбыть, спать?

— Нет, я посижу еще.

Она ушла в дом. Я мог и не говорить ей о том, что А2 не даетпрактически никаких гарантий против А6. Она сама прекрасно знала об этом. Ясидел и смотрел на прибой. Несколько лет назад Энсон был одним из главныхцентров серфингистов в Америке. Вдалеке я увидел какую-то высокую вышку типанаблюдательной. Через несколько мгновений она как-то пропала. Не знаю — можетбыть, ее просто стало не видно, а может быть, она просто померещилась мне.Иногда Келли так мерещится Джоан или кто-нибудь или что-нибудь еще. В последнеевремя они, кстати, пристрастились отделяться от всей остальной компании ибродить вместе по окрестным холмам, горам или пляжу. Вот и сейчас их наверняканет наверху.

Я спрятал лицо в ладони и с силой сжал его, чувствуя рукамикаждую образовавшуюся напряженную морщинку.

А волны все обрушивались на песок и откатывались,обрушивались и откатывались, обрушивались и откатывались… Бесконечно. Мыприехали сюда летом, я и Морин. В первое лето после окончания высшей школы иперед поступлением в колледж, задолго до того, как А6 пополз из юго-восточнойАзии и постепенно накрыл весь земной шар черным покрывалом смерти. Мы елипиццу, слушали радио и втирали друг другу в спину масло для загара. Стоялазамечательная погода. Яркое солнце, ослепительно-белый песок и пронзительноголубой океан…

2 часа ночи, пятница.

Холл с наслаждением затягивался сигаретой, развалившись нанебольшой скамье недалеко от элеватора. Скамья эта была единственным местом натретьем этаже, где можно было спокойно перекурить и ненадолго отвлечься отработы, не опасаясь появления начальства. Именно в этот момент и появилсязловредный Уорвик. Холл совершенно не ожидал увидеть шефа и был, естественно,совсем не рад этой неожиданной встрече, рассчитывая, что Уорвик может появитьсятам никак не раньше трех. Да и вообще, он редко показывался на рабочих местахво время ночной смены. Особенно на третьем этаже. В это время он предпочитал,обычно, отсиживаться в своем офисе н попивать кофе из своего любимогоэлектрического кофейника, который стоял у него прямо на рабочем столе. Крометого, в последнее время стояла ужасная жара и, в связи с этим, выше первогоэтажа Уорвик обычно не поднимался.

Этот июнь вообще был самым жарким месяцем за всю историюсуществования Гейтс Фоллз. Однажды уже в три часа утра (!), столбик термометра,висящего у элеватора, поднялся почти до 35С! Можете представить себе, какоеадское пекло стояло там в дневную смену.

Холл работал на подъемнике в старом, давно созревшем длясвалки приспособлении, изготовленном какой-то кливлендской фирмой еще в 1934году. Устроился он на этот завод совсем недавно, в апреле, что означало, что онполучал по 1 доллару и 78 центов за час работы. Пока это его вполне устраивало— ни жены, ни постоянной подруги. Кормить и содержать ему, кроме себя, тоже былонекого. За последние три года он, подобно бродяге, кочевал из города в город,нигде не задерживаясь дольше нескольких месяцев: Беркли (студент колледжа),Лейк Тахоу (водитель автобуса), Гэлвестон (портовый грузчик), Майами (помощникповара), Уилинг (таксист и мойщик посуды) и, наконец, Гейтс Фоллз (операторподъемника). Здесь он собирался пробыть по крайней мере до первого снега.Человеком Холл был спокойным, склонным к уединению и очень любил поэтому тередкие часы работы завода, когда бешеный ритм производства немного утихал,давая ему возможность расслабиться и, улизнув на третий этаж, предаться своиммыслям. Новое место работы его. в принципе пока устраивало.

Единственное, что ему здесь не нравилось, были крысы.

Третий этаж был длинным и пустынным. Освещен он был толькомерцающими отблесками света с нижних этажей завода и был, в отличие от нихотносительно тихим и почти безлюдным, поскольку совершенно не был занятникакими производственными мощностями. Другое дело — крысы. Их здесь былонемало. Единственным действующим механизмом на этом этаже, был грузовой лифт,которому безразлично есть ли что-нибудь на третьем этаже, нужен он здесь илинет. А здесь, в общем-то, ничего и не было, кроме огромного количествадевяностофунтовых ящиков с каким-то производственным волокном, давно ожидающихсортировки на предмет пригодности. Некоторые из них (особенно те, в которыхбыло спутанное и порванное волокно) валялись здесь уже, наверное, несколько лети были покрыты толстым темно-серым слоем жирной производственной пыли. Ящикиэти были идеальным убежищем для крыс — отвратительных огромных и толстопузыхтварей с дико сверкающими выпученными черными глазами. Эти отвратительныесоздания нагло сновали почти повсюду вокруг, опасаясь приближаться лишь кчеловеку. Но даже с такого расстояния в их шерсти отчетливо были видны крупныеи не менее отвратительные вши или какие-то другие паразиты, в которых Холлразбирался хуже.

За то небольшое время, что Холл успел проработать на заводе,у него появилась одна немного странная привычка — он собирал все пивные банки,которые попадались ему на глаза и складывал их в кучу рядом с тем местом, кудаон любил подниматься отдыхать. Этих банок была у него там уже целая куча. Дажене куча, а, скорее, некий арсенал, — поскольку иногда, чтобы развлечься илипросто развеять тоску, он швырялся ими по снующим взад-вперед крысам, причиняяим этим довольно незначительное, впрочем, беспокойство.