Работа продвигалась медленно и Уорвик был очень недоволен.Закончить все к четвергу не удавалось уже никак.

В одной из очередных секций была дикая свалка самогоразнообразного конторского оборудования и принадлежностей времен, наверное,прошлого века. Во всех углах этого довольно большого помещения были свалки избеспорядочно сваленных в кучи старомодных конторок с откидывающимися крышками,больших покрытых плесенью бухгалтерских книг, массивных связок платежныхдокументов. Особенно много было стульев с отломанными ножками и продавленнымиили вовсе оторванными сидениями — настоящий рай для крыс. Десятки этих тварейшныряли по невообразимым лабиринтам этих гигантских куч. Это видны были толькодесятки, а сколько их было внутри — просто страшно подумать. Все это непрерывносопровождалось невообразимым и совершенно омерзительным гортанным писком этихгнусных созданий. После того, как двое из работавших неподалеку людейподверглись нападению с их стороны, все остальные работать отказались до техпор, пока Уорвик не снабдил всех длинными перчатками из толстой резины, которыевыдавались на заводе только людям, работавшим непосредственно с кислотами.

Холл и Висконски уже почти дотянули до этой секции свойшланг, как вдруг из двери навстречу им выскочил белобрысый здоровяк Кармайкл,чуть не сбив обоих с ног. Кармайкл что есть силы колотил себя по могучей грудиогромными кулаками.

Все произошло настолько быстро, что Холл не сразу дажезаметил, что на груди у Кармайкла болтается огромная крыса с торчащей в разныестороны серо-седой шерстью и со страшными выпученными черными блестящимиглазами. Крыса мертвой хваткой вцепилась зубами в грудь Кармайкла и состервенением лупила его мощными задними лапами по животу. Кармайклу удалось,наконец, оглушить крысу и сбросить ее на пол. Но в ее зубах, кроме лоскутарубахи, остался огромный кусок мяса из груди ее жертвы. Из страшной глубокойраны Кармайкла почти у самой шеи сильно сочилась кровь. Лицо его было дикоперекошено от боли и злости. Через несколько секунд его начало сильно рвать.

Чудом не растерявшийся Висконски успел тем временем сбегатьназад и включить давление.

По рукаву зашелестел мощный поток воды. Холл направилнасадку на лежащую на полу крысу. Крыса была, судя по облезающей шерсти, оченьстарой, но, все же, необычайно большой. Оглушенная могучими кулаками Кармайкла,она валялась совершенно без движения и только судорожно подергивала лапами,крепко сжимая в зубах страшный кусок человеческого мяса.

Ревущая струя воды, со страшной силой вырвавшаяся из насадкибрандспойта, почти разорвала ее пополам, а еще через мгновение то, что ещенесколько секунд назад было страшным чудовищем, со звонким шлепком влепилось впротивоположную стену.

Тут вдруг неожиданно появился Уорвик. На его губах игралаедва заметная зловещая ухмылка. Он подошел к Холлу и похлопал его по плечу:

— Это поинтереснее, чем швыряться пивными жестянками побезобидным крыскам наверху. А, студент?.

— Эта еще не самая большая, — подобострастно поддакнулВисконски. — Чуть больше фута в длину.

— Направь-ка лучше струю вон туда, — Уорвик указал наогромную свалку сломанной мебели в углу. — А вы, парни, отойдите-ка подальше всторону.

— С удовольствием, — неудачно попытался пошутить кто-то.

Кармайкл грозно шагнул в сторону Уорвика. Его побледневшее иеще больше исказившееся от боли лицо было сурово и полно решимости постоять засебя.

— Я требую компенсации за это! — и он показал Уорвику своюужасную рану. — Я требую…

— Разумеется, — противно улыбаясь, оборвал его на полусловеУорвик. — Свое ты получишь. А сейчас пошел прочь, пока не попал под струю!

Кармайкл с достоинством отошел в сторону и, прижимая к грудируку, поплелся в сторону выхода из подвала. Холл направил норовившую все времявырваться у него из рук насадку на груду старой мебели. Мощная струя пенящейсяводы с треском ударила в дерево и разнесла в щепки конторку и два стула,оказавшихся на ее пути первыми. В ту же секунду из кучи бросилось в разныестороны совершенно невообразимое количество крыс. Таких огромных крыс Холл невидел никогда в жизни. Все вокруг, как один, вскрикнули от отвращения и ужаса.Глаза у этих тварей были невероятно большими и блестящими, а туловища — жирнымии лоснящимися. Взгляд Холла остановился на одном из этих омерзительных созданийприроды. Размером оно было с полуторамесячного упитанного щенка какой-нибудьочень крупной породы собак. Холл, как завороженный, не мог отвести глаз отэтого чудовища. Это был настоящий шок даже для такого сильного человека, какон. Холл, не отрывая взгляда от крысы, почувствовал, что в глазах у негоначинает темнеть, а насадка брандспойта медленно опускается вниз в егослабеющих и трясущихся крупной дрожью руках.

— О'кей, — окликнул его Уорвик. — Продолжаем! Теперь давайвон по той куче!

Вдруг послышался громкий возмущенный голос одного из рабочихпо имени Сай Иппестон:

— Я нанимался работать, а не для того, чтобы меня загрызлиздесь эти твари!

Впервые Холл увидел этого парня на заводе всего с неделюназад и был знаком с ним совсем немного. Несмотря на свой высокий рост, Сайбыл, в общем-то, еще мальчишкой. Из тех, что вечно носят бейсболки ибейсбольные же рубашки.

— Это ты, Иппестон? — как бы не узнав его сразу, удивленноспросил Уорвик.

Парень немного смутился, но, все же, отважно вышел вперед изнапряженно молчащей толпы угрюмо и испуганно озиравшихся по сторонам людей.

— Да, это я. С меня довольно крыс! Я нанимался чиститьподвал и вовсе не хочу заразиться тифом или чем-нибудь еще в этом роде. Можетевычеркнуть меня из списка желающих.

Из-за спины его послышался одобрительный гул толпы.Висконски посмотрел на Холла, но тот в этот момент как раз возился с насадкой,проверяя плотность ее соединения с рукавом. Насадка эта выглядела как дулосорокапятимиллиметрового артиллерийского орудия и даже при самом слабом напореводы вполне могла отбросить человека струей на несколько метров.

— Так ты хочешь получить расчет, Сай? Я правильно тебя понял?

— Пожалуй, — ответил Иппестон.

Уорвик кивнул головой.

— О'кей, щенок. Проваливай. Убирайтесь все, кто считает также, как этот недоносок! Здесь вам не профсоюз — не рассчитывайте! Проваливайте!И не вздумайте потом когда-нибудь возвращаться обратно! Я лично прослежу затем, чтобы вас никогда больше не взяли на завод!

— Не слишком ли вы горячитесь, сэр? — невозмутимопромурлыкал пришедший, наконец, в себя Холл.

Уорвик резко обернулся к нему: