Ё-моё, а я-то был уверен, что насчет учета и контроля онпросто так брякнул. Ну да ладно. Я покорно взял «талмуд» и сунул в объемистуюсумку, в которой принес спортивную форму и кое-какие вещи, диски и кассеты.

– Теперь насчет готовки для Даны, – продолжалРуденко. – То, что ты мне вчера говорил, я передал Нине, нашейдомработнице. Как отзанимаешься с Даной – Нина к тебе подойдет, и ты ей всеподробно расскажешь. По воскресеньям занятий с Артемом нет, так что сейчас выпозанимаетесь до девяти часов, а вечерние занятия можно провести пораньше.Считай, что по воскресеньям у тебя рабочий день заканчивается раньше.

– Значит, у Артема по воскресеньям выходной? –наивно уточнил я.

– Да. А у тебя – нет, – отрезал хозяин. – Повоскресеньям Дана занимается самоподготовкой по гуманитарным предметам, так чтоу нее тоже выходных нет. Если тебе так спокойней.

Да уж, конечно. Покой нам только снится. Чувствую,нахлебаюсь я в этом доме…

Из коридора послышались легкие быстрые шаги, и в столовуювпорхнула Юля в чем-то кружевном и полупрозрачном.

– Ой! – Она ловко сделала вид, что не ожидалаувидеть постороннего мужчину, то есть меня. – Извините, что я в такомвиде, я думала, что никого нет… Дядя Миша, я сок выпить…

Руденко молча кивнул и всем своим, надо признать, весьмавыразительным лицом дал понять, чтобы племянница быстренько пила свой сок ивыматывалась. Я с деловым видом накладывал на очередной кусок хлеба ломтикинежно-розовой ветчины и на девушку не смотрел. Причем никаких усилий для того,чтобы не смотреть, не прикладывал. Спасибо Артему, предупредил заранее, а то явполне мог бы и повестись, развесив глаза на юные прелести.

Как вы думаете, сколько времени нужно, чтобы выпить стакансока объемом в двести пятьдесят миллилитров? Лично я делаю это залпом, особеннопо утрам, после сна. Я успел сжевать бутерброд и допить кофе, сверху бросил вжелудок кусочек мягкого сыра, а Юля все стояла и цедила из стакана апельсиновыйсок. Хозяин взглянул на часы и поднялся.

– Хватит рассиживаться, надо делать дело. Пошли.

Юля стояла так, что пройти мимо нее, не коснувшись, былопросто невозможно. Но я все-таки спортсмен, хоть и хромой в данный момент. Мнеудалось выскользнуть.

– Как рано у вас встают по воскресеньям, – невиннозаметил я, двигаясь вслед за Михаилом Олеговичем по длинному коридору.

– Только я, – ответил он, не оборачиваясь. –Теперь вот и Дана будет рано вставать. Остальные дрыхнут.

– А как же ваша племянница?

– Не знаю, что на нее нашло. Обычно тоже спит дополудня. Думаю, это она перед тобой голой задницей решила повертеть.

Он внезапно остановился, обернулся и в упор посмотрел на меня.

– Не вздумай, – тихо и очень четко произнес он.

– Ни за что, – так же четко пообещал я.

И был вполне искренен. Что я, враг самому себе? А ты, дядяМиша, не так прост, как кажется. Все знаешь, все понимаешь, все сечешь. Надо стобой быть поаккуратней. Интересно, из каких соображений ты мне запрещаешьотвечать на заигрывания твоей племянницы и крутить с ней роман? Считаешь, чтоей еще рано думать «о мальчиках»? Как же ты Артема-то проглядел? Или непроглядел? Про Артема знаешь и не хочешь, чтобы в твоем доме разыгрывалисьафриканские страсти ревности и соперничества? А может, ты все-таки не настолькотолстокожий и понимаешь, как на это отреагирует твоя дочь?

Моя комната меня порадовала. Помимо того, что я указал всписке, я увидел много другого, приятного и полезного. Например, шторы, окоторых я, как и большинство мужиков, конечно же, не подумал, два кресла,небольшой рабочий столик с компьютером. Отдельно на стуле лежали одеяло,подушка, два комплекта новенького, в упаковках, постельного белья и несколькомахровых полотенец, тоже новых, с еще не срезанными этикетками. То естьскладывается такое впечатление, что ко мне тут отнеслись с полным уважением.Приятно.

– Вы мне даже компьютер поставили, – я не смогскрыть изумления.

– Ты же мужик, – Руденко пожал плечами. –Небось увлекаешься стрелялками всякими.

Вот тут он попал в точку. Играть в «Первую мировую» я могночи напролет и имел очень неплохой рейтинг: был двадцать шестым среди трехтысяч участников. До аварии играл регулярно, вызывая раздраженное недоумение усвоей дамы сердца, а после аварии в той квартире компьютера уже не оказалось,он переехал вместе с хозяйкой в загородный коттедж к счастливому жениху, такчто после выхода из больницы я оказался напрочь лишен любимого развлечения.

– Ну как? Еще что-нибудь нужно? – спросил он.

– Спасибо большое. Кажется, все есть. Даже больше, чемя просил.

– Ладно, пошли, покажу тебе гостевую ванную, можешьпользоваться. Потом переоденешься и пойдешь в «тренажерку», Дана тебя уже ждет.

Интересно, откуда он знает? Он же не проверял, где сейчасего дочь.

Ровно через три минуты я, одетый в спортивный костюм, открылдверь вчера еще совершенно пустой «тренажерки». Сегодня в ней было всенеобходимое строго по списку, даже доска и листы ватмана. Дана оплывшей кучейсидела на стуле, опустив голову. Накануне я видел ее одетой в просторныйбалахон, сегодня же на ней были лосины и майка, и я смог объективно оценитьполе предстоящей деятельности. Поле это показалось мне поистине необъятным.

– Доброе утро, – поздоровался я с улыбкой.

Она молча кивнула. То есть за ночь разговорчивей мояподопечная явно не стала.

– Ты готова?

Снова молчаливый кивок. Я постарался вспомнить все, чемуменя учили отец и все мои тренеры. Я-то сам не великий педагог, в психологии несилен, так что придется опираться на чужой опыт. Мой первый тренер, бывшийсиделец-каратист, часто повторял: «Никогда не заставляй человека делать то,чего он боится. Сначала постарайся сделать так, чтобы он перестал бояться.Нельзя ломать спортсмена «через страх», нужно обучать его «без страха».

Я взял ватман и стал присобачивать его к доске. Дана молчасмотрела, потом встала и принялась помогать. Укрепив лист, я достал длиннуюлинейку и пластиковый футляр с фломастерами.

– Держи линейку вот так, – я показал, какименно, – а я буду чертить оси.

Мне показалось, что Дана немного расслабилась. Ну, понятно,девочка со страхом ждала, что я с первой же секунды заставлю ее выполнятькакие-нибудь упражнения, с которыми она, само собой, не справится, и далеепоследуют комментарии на тему ее ловкости и выносливости. Не тут-то было,Богдана Михайловна, меня голыми руками не возьмешь. До упражнений нам с тобойеще пахать и пахать. Сегодня мы будем делать только то, что ты давно умеешь илине умеешь, но без затруднений справишься.

За первым листом последовал второй, на котором мы так же,совместными усилиями, начертили несколько осей координат. И вот что странно:она добросовестно помогала мне, но не задала ни одного вопроса. А еще мне будутрассказывать про так называемое девичье любопытство! Неужели ей совсем неинтересно, зачем все это? Или привычка молчать сильнее желания спросить? Ладно,я не гордый, сам объясню.