– Может, выпьем? Там вино осталось, – предложил Захар.

– Мне надо уроки делать, – сказала Аня. – Убери, пожалуйста, свои вещи из моей комнаты.

– Ладно, как скажешь. – Захар посмотрел девушке в глаза. – Да ты не бойся меня, я тебя не обижу. Понятно?

– Понятно.

– Думаешь, я извращенец?

– Нет.

Захар зашел в Анину комнату, спустя пару минут вышел одетый, с двумя опустошенными бутылками спиртного.

– Иди занимайся своими делами, – сказал он, – а мне надо проспаться.

Аня вернулась в свою комнату, закрылась на крючок, легла на кровать и зарыдала.

Путь до пункта «А» оказался относительно спокойным. Один раз отряд слышал где-то вдалеке рев, но это было настолько отдаленно, что Алекс не предпринял никаких действий, а сказал путникам, чтобы двигались дальше, но слушали в оба. Шли исключительно вдоль дороги, миновав несколько деревень. Координаторы точно знали расположение группы, и за всю историю походов в Чащу на этом отрезке маршрута еще никто не погиб. Это внушало чувство безопасности, несмотря на недавнюю встречу с местным обитателем. За три часа путники практически добрались до пункта назначения. Миша стер ногу в кровь, и последние несколько километров он не мог идти самостоятельно. Костя и Саша поддерживали его под руки. В условиях бурелома идти в таком режиме было практически невозможно. Алекс принял решение выводить группу из Чащи после ночевки на «А». По плану они должны были пройти до следующего пункта, но в расклад вмешался форс-мажор.

Сам пункт представлял собой каменное одноэтажное строение без окон, а дверь запиралась на засов изнутри. Видимо, это сооружение когда-то служило складом. Идеальное место для безопасного отдыха.

Заперев железную дверь, путники расположились на деревянном полу, расстелив спальные мешки. Костя поставил лампу в углу и снял очки ночного видения. В помещении, возле дальней от входа стены, стоял шкаф. Алекс сказал, что в нем есть вода и еда, но, так как после ночевки отряд возвращается в Институт, эти запасы трогать не надо.

– Щиплет, – сказал Миша, разглядывая мозоль на ахиллесовом сухожилии. – Мне кажется, я не выживу.

По указанию Алекса Костя обработал рану зеленкой, отчего Миша начал орать как резаный, а потом ему кое-как забинтовали ногу. После ужина путники легли спать, но кто-то один всегда оставался дежурным. Час дежурства, два часа сна, и так на протяжении восьми часов. Координаторы тоже спали по очереди. Ночь прошла спокойно.

Наутро они вышли из пункта «А» и отправились обратно тем же маршрутом. Добирались на несколько часов дольше, чем планировалось, из-за «смертельно раненного», как он сам выражался, Мишки. К ночи отряд из трех путников вышел из Чащи. Миновав километр, они встретились с сопровождающим и водителем автобуса. Погрузились в транспорт и поехали к Институту. Добравшись до своей койки в комнате, которую ему выделили, Костя рухнул на матрас и тут же отключился, от усталости забыв позвонить сестре и сообщить, что все хорошо.

* * *

– Подъем, соня, – сказал Алекс и потряс Костю за плечо.

– Уже утро? – сонным голосом спросил путник.

– Да, пора домой на пару дней.

Костя сел на кровати.

– А завтрак будет?

– Нет, но я могу тебя угостить.

– Я сам домой не доберусь, я не знаю пути.

– Петрович звонил тебе, но никто к телефону не подходит вообще, вы должны были быть в Чаще еще два дня, но этот Миша… сам понимаешь…

– Он живой?

– Конечно. – Алекс засмеялся. – А что с ним сделается?

– Он говорил, что у него смертельная рана, что в глазах темно.

– Да, да, конечно… Все с ним в порядке, не слушай.

– Ну ладно.

– Ты, кстати, в каком районе живешь?

– Возле железнодорожного вокзала.

– Да ладно? А где именно?

– Улица Железнодорожная, дом три, квартира двадцать семь, Константин Иванов, двадцать лет, – протараторил Костя.

– Забавно, я тоже в том районе живу, только на другой улице, там, где развилка и поле хоккейное.

– Да, я знаю это поле.

– Поехали домой тогда?

– Надо умыться и зубы почистить. Нельзя неумытым на улицу выходить.

– Ой, да брось ты.

– Вот сам и брось, а мне надо. Изо рта рыбой вонять будет.

– Тебе прям как будто целоваться с кем.

– Может, и целоваться.

– Серьезно? – Алекс удивился. – Скажи еще, что у тебя подружка есть.

– Есть. А почему у меня не может быть подружки?

– Хм… – Алекс не знал, как корректнее выразиться, и поэтому сказал напрямую: – Потому что ты – даун.

– Ну и что, я такой же человек, как и ты. Нет ничего, что есть в тебе и нет во мне. Все, что хочешь ты, хочу и я.

Алекс сел на кровать рядом с Костей.

– Хорошо, хорошо. А кто она, эта девочка?

– Секрет.

– Да ладно, я твой координатор, от меня теперь, можно сказать, твоя жизнь зависит, мне можно рассказать.

– Есть одна девочка, я, когда о ней думаю, у меня начинает в животе горячо становиться, – тихо сказал Костя.

– И вы прям с ней целуетесь?

– Пока что нет.

– Просто гуляете, общаетесь?

– Ну… и это тоже пока нет.

– А как тогда?

– Ну… эта девочка не знает, что она моя подружка.

Алекс засмеялся.

– Чего смешного? – недовольно произнес Костя.

– Ничего, ничего, извини. Так это… может, надо ей сказать?

– Что сказать?

– Ну что у тебя там, в животе, от нее становится…

– Нет! Нет! Ты что! Нельзя, это очень стыдно.

– Стыдно? Тебе нравится девочка и тебе стыдно?

– Конечно.

– А ты бы хотел с ней провести ночь?

– Перестань.

– Переспать бы хотел с ней?

– Хватит.

– Да ладно тебе, представь ее голой!

– Ты говоришь пошло! Мне надо идти чистить зубы. – Костя вскочил с кровати и быстро вышел из комнаты. Через секунду вернулся, схватил зубную щетку и снова вышел. Алекс сидел с растянутой до ушей улыбкой.

Костя привел себя в порядок, и они вместе с Алексом вышли из института.

– Погоди, я покурю.

Координатор достал из кармана пачку сигарет и протянул ее Косте.

– Будешь?

– Нет, ты что.