– Разве не превосходный оттенок? Один слой«Зефира» и один слой «Балета». Вообще-то основа – «Балет». Здорово получается –светлый тон, и нет впечатления, что одно просвечивает сквозь другое. Я тактеперь всегда буду делать.

Она повернулась и с важным видом удалилась.«Да, мне тоже было приятно с вами познакомиться», – мысленно проговорила я ейвслед.

Мне понравились коллеги; все они казалисьочень добрыми и милыми, и все – кроме этой чудаковатой красотки, влюбленной всобственные ногти, – проявляли ко мне, казалось, неподдельный интерес. Эмили небросала меня на произвол судьбы. Она пользовалась любой возможностью чему-томеня научить. Не тратя лишних слов, давала понять, кто имеет реальный вес, скем не следует связываться, а с кем стоит подружиться, потому что у них бываютлучшие вечеринки. Когда я описала Девушку с Маникюром, лицо Эмили оживилось.

– О! – выдохнула она с таким возбуждением, скаким не говорила ни о ком другом. – Правда она чудная?!

– Хм… ну да, она милая. Мы с ней толком непоговорили, она только показала мне свои ногти.

Эмили просто сияла от удовольствия:

– Ты ведь, конечно, знаешь, кто она такая?

Я напрягла свою память, пытаясь вспомнить, накого из кинозвезд, певиц или топ-моделей похожа эта девушка, но так и нерешила. Значит, она знаменитость! Может, поэтому она и не представилась –думала, что я и так ее узнала. А я не узнала.

– Нет, если честно, не знаю. Она что, какая-тознаменитость?

Во взгляде, которым наградила меня Эмили,смешались недоверие и презрение.

– Хм… да, – сказала она, ударяя на этом «да»,словно желая подчеркнуть, что я безнадежная идиотка. – Это же Джессика Дюшан! –Эмили выжидающе помолчала. Я тоже выжидающе помолчала. Ничего. – Ты ведьзнаешь, кто это, правда?

Я попыталась выудить из своей памятичто-нибудь с помощью этой новой информации, но в очередной раз пришла к заключению,что никогда ничего подобного не слышала. Кроме того, эта игра успела мненадоесть.

– Эмили, я никогда прежде ее не встречала иимя тоже в первый раз слышу. Не будешь ли ты любезна сказать мне, кто онатакая? – Я изо всех сил старалась оставаться спокойной. Ирония заключалась втом, что меня вовсе не интересовало, кто эта девушка, но было очевидно: Эмилине успокоится, пока я окончательно не почувствую себя неудачницей. Онапокровительственно улыбнулась:

– Ну конечно. Стоит только попросить. ДжессикаДюшан – это Джессика Дюшан. Ну, знаешь самый известный французский ресторан вгороде?! Это ресторан ее родителей! Очуметь, да?! Они невероятно богатые!

– Да ну? – Я попыталась изобразитьвоодушевление тем фактом, что эту потрясающе красивую девушку следует знатьпотому, что она дочка рестораторов. – Здорово.

После этого я ответила на несколько телефонныхзвонков, каждый раз представляясь как «Офис Миранды Пристли», причем и я, иЭмили переживали, что вдруг позвонит сама Миранда, а я не смогусориентироваться. Панику внес звонок неизвестной мне женщины, которая рявкнулачто-то неразборчивое, но с сильным британским акцентом, – я тут же перебросилатрубку Эмили, даже не попытавшись сказать что-нибудь сама.

– Это она, – шептала я возбужденно, – возьмитрубку.

Эмили впервые посмотрела на меня своимособенным взглядом: она не имела привычки подчеркивать свои эмоции, но ееподнятые брови и чуть опущенный подбородок ясно выразили сожаление и презрение.

– Миранда? Это Эмили, – сказала она, и лицо ееосветилось улыбкой, словно Миранда могла просочиться по телефонным проводам иувидеть ее. Молчание. Неодобрительно сдвинутые брови. – А, Мими, извини,пожалуйста! Это новая девушка решила, что ты Миранда! Да, очень смешно. Нам,похоже, надо приучаться к тому, что не каждый, у кого британский акцент,непременно наш босс. – Она выразительно посмотрела на меня, ее тщательновыщипанные брови еще больше округлились.

Она поболтала еще немного, пока я отвечала назвонки и принимала для нее сообщения, потом перезвонила всем ипрокомментировала степень важности каждого звонившего в жизни Миранды Пристли.Около полудня, когда стали ощущаться первые приступы голода, я сняла трубку иуслышала британский акцент.

– Алло? Элисон, это вы? – прозвучал холодныйвластный голос. – Мне понадобится юбка.

У меня расширились глаза, я прикрыла трубкурукой.

– Эмили, это она, это точно она, – шептала я,размахивая трубкой, чтобы привлечь ее внимание, – она хочет юбку!

Эмили повернулась, увидала мое возбужденноелицо и сразу же оборвала разговор, даже не сказав «я перезвоню вам позже» илихотя бы «всего хорошего». Она нажала кнопку, чтобы переключить Миранду на своюлинию, и вновь расплылась в улыбке.

– Миранда? Это Эмили. Что я должна сделать? –Она наморщила лоб и яростно застрочила что-то в блокноте. – Ну да, конечно.Обязательно.

Все закончилось так же внезапно, как иначалось. Я выжидательно смотрела на нее. Она вытаращила глаза, передразниваямое нетерпение.

– Что ж, похоже, у тебя есть первое задание.Миранде к завтрашнему дню нужна юбка и еще кое-что в придачу, так что нам надобудет отправить все это самолетом сегодня вечером, не позже.

– И какая юбка ей нужна? – спросила я, пытаясьуложить в голове тот факт, что юбка полетит в Доминиканскую Республику толькоиз-за того, что она затребована Мирандой Пристли.

– Она не сказала, – пробормотала Эмилиневнятно, так как в этот момент набирала номер телефона.

– Привет, Джоселин, это я. Ей нужна юбка.Сегодня вечером полетит миссис де ла Рента, и я должна доставить ей юбку, чтобыона передала Миранде. Нет, понятия не имею. Нет, она не сказала. Я правда незнаю. Ну ладно, пока. Спасибо. – Она повернулась ко мне и сказала: – Когда онане конкретизирует, это осложняет дело. Она слишком занята, чтобы беспокоиться отаких мелочах, вот и не назвала ни ткани, ни цвета, ни фасона, ни фирмы. Но всев порядке. Я знаю ее размер, знаю ее вкус – и могу угадать, что ей точнопонравится. Я сейчас говорила с отделом моды. Они всех мобилизуют.

Я представила себе Джерри Льюиса [4],руководящего юбочной кампанией на фоне гигантского табло, под барабанную дробь:вуаля! Гуччи! – все аплодируют.