Я вынула из принтера несколько листков бумагии увидела, что они озаглавлены «Рождественские подарки»: одна, две, три,четыре, пять, шесть страниц с перечислением подарков и именами отправителей.Двести пятьдесят шесть предметов. Похоже на список даров к бракосочетаниюанглийской королевы, и мне потребовалось некоторое время, чтобы просмотретьего. Там был набор косметики от Бобби Браун, присланный самой Бобби Браун,эксклюзивная кожаная сумочка от Кейт Спейд, присланная Кейт и Энди Спейд,винно-красный кожаный органайзер от Грейдона Картера, подбитый мехом норкиспальный мешок от Миуччии Прады, браслет из бисера от Айрин Лодер,инкрустированные бриллиантами часики от Донателлы Версаче, ящик шампанского отСинтии Роули, маечка из бисера и вечерняя сумочка от Марка Бэдгли и ДжеймсаМишки; Ирв Равиц прислал набор ручек от Картье, Вера Бонг – шиншилловыйпалантин, Альберта Ферретти – полосатый жакет, Розмари Браво – кашемировоеодеяло. Но это было только начало. Там были сумочки всех форм и размеров – отГерба Риттса, Брюса Вебера, Жизель Бундхен, Хиллари Клинтон, Тома Форда,Кельвина Кляйна, Энни Лейбовиц, Николь Миллер, Адриены Виттадини, КевинаОкойна, Майкла Корса, Гельмута Ланта, Джорджио Армани, Джона Саага, БруноМальи, Марио Тестино и Нарсисо Родригеса – всех не перечислить. Там были дюжиныуведомлений о пожертвованиях, сделанных от имени Миранды в различныеблаготворительные учреждения; сотни бутылок вина; восемь или десять искусноограненных камней от Фенди, пара дюжин ароматических свечей, нескольковеликолепных восточных керамических вещиц, книги в окладах из тисненой кожи,принадлежности для ванны, шоколад, браслеты, икра, кашемировые свитера, фотографиив рамках и цветы (в горшках и без) в количестве, достаточном, чтобыдекорировать один из тех китайских футбольных стадионов, на которых устраиваютмассовые бракосочетания для пятисот пар одновременно. О Боже мой! Уж не сплю лия? И это случилось со мной? Я работаю у женщины, которая получила на Рождестводвести пятьдесят шесть подарков от самых известных людей мира? Или не таких ужизвестных? Я не была в этом уверена. Сама я узнала только несколькихзнаменитостей и модельеров, но понятия тогда не имела, что остальными былисамые преуспевающие фотографы, визажисты, манекенщицы, светские знаменитости ився руководящая верхушка «Элиас-Кларк». Как раз в тот момент, когда я гадала,знает ли Эмили, кто все эти люди, она вернулась. Я попыталась сделать вид, чтоне читала список, но она не имела ничего против.

– С ума сойти, правда? Миранда самаяпопулярная женщина в мире, – выдохнула Эмили из самой глубины души. Онасхватила листочки и уставилась на них с таким выражением лица, которое лучшевсего описать как «сладострастное». – Ты видела когда-нибудь такиевосхитительные вещи? Может, самое приятное в нашей работе – это открывать всеее подарки.

Я смутилась. Мы открываем ее подарки? Почемуже она сама это не делает? Я спросила об этом у Эмили.

– Да ты что, рехнулась? Девяносто процентоввсего этого Миранде не понравится. Некоторые подарки просто оскорбительны, я ихдаже показывать не буду. Вот, например, – сказала она, выхватывая маленькуюкоробочку. Это был радиотелефон фирмы «Бэнг энд Олуфсен» – серебристый,гладкий, обтекаемой формы, с диапазоном уверенного приема до двух тысяч миль.Всего несколько недель назад я была в универмаге, видела, как Алекс пускаетслюни, любуясь на их стереосистему, и знаю, что такой телефончик стоит покрайней мере пятьсот долларов и имеет все навороты, какие только может пожелатьнебедный покупатель. – Мобильник. Представляешь, у кого-то хватило наглостипослать Миранде мобильник. – Она перебросила его мне. – Возьми, если хочешь, ядаже не буду ей это показывать. Она выйдет из себя, если узнает, что ейприслали что-то электронное.

Она произнесла слово «электронное» так, какбудто оно означало то же, что «заразное».

Я спрятала добычу под стол и постаралась неулыбаться. Вот здорово! Это было именно то, чего так недоставало в моей новойквартирке (у меня в комнате был спаренный телефон), – и вот я получаюпятисотдолларовую вещицу, при этом совершенно бесплатно.

– Ну вот, – продолжала Эмили, вновь усаживаясьна пол в позе лотоса, – давай-ка упакуем эти бутылки вина, а потом можешьоткрыть подарки, которые пришли сегодня. Они вон там, – указала она наразноцветную гору коробок, сумок и корзинок за ее столом.

– А это то, что мы посылаем от имени Миранды,да? – спросила я, начиная заворачивать одну из коробок в плотную белую бумагу.

– Ну да. Каждый год, как обычно. Высшая кастау нас получает «Дом Периньон» – сюда входят руководители «Элиас» и видныедизайнеры, которые являются личными друзьями. Еще ее юрист и бухгалтер.Середнячкам мы посылаем «Вдову Клико», этих большинство: учителя девочек,стилисты, парикмахеры, Юрий и прочие. Для всякой мелкоты есть кьянти «Руффино».Это в основном те, кто присылает формальные подарки, только чтобы отделаться.Кьянти отправляется ветеринару, приходящим няням, которые замещают Кару,служащим магазинов, куда Миранда частенько заходит, и людям, которые ухаживаютза ее летним домом в Коннектикуте. В общем, я заказала этого добра на двадцатьпять тысяч долларов, «Шерри-Леман» заказ выполнил, и теперь у нас, как обычно,уйдет не меньше недели на то, чтобы все упаковать. Ничего, «Элиас» все оплатит.

– Наверное, было бы вдвое дороже, если быупаковкой занимался «Шерри-Леман», да? – поинтересовалась я, все ещепереваривая сведения о подарочной иерархии.

– Да ты что? – фыркнула она. – Уж можешь мнеповерить, здесь не привыкли мелочиться. Просто Миранде не нравится ихоберточная бумага. В прошлом году я пробовала давать им нашу белую, но у нихвсе равно не получаются такие хорошенькие свертки.

В ее голосе прозвучала гордость.

За этим занятием мы просидели до шести часов,и Эмили неустанно просвещала меня относительно всего происходящего в этомстранном и увлекательном мире, а я, по мере своих сил, старалась следить заходом ее рассуждений. В тот момент, когда она расписывала, какой именно кофелюбит Миранда (латте с двумя кусочками нерафинированного сахара), в дверяхпоявилась запыхавшаяся блондиночка, державшая в руках плетеную корзину размеромс детскую коляску. Внутрь она не входила, словно бы опасаясь, что, стоит ейсделать шаг, как мягкое серое ковровое покрытие превратится под ее ногами взыбучий песок.

– Привет, Эм. Вот… юбки принесла. Извини, чтотак долго, – в такое время, между Днем благодарения и Рождеством, никого ненайдешь. Думаю, тут ей кое-что должно понравиться, – кивнула она на своюкорзину, полную сложенных юбок.

Эмили, все так же сидя на полу, посмотрела нанее с плохо скрываемым презрением.

– Положи на мой стол. Я отошлю назад все, чтоне подойдет. Наверняка большую часть, если их подбирала ты. – Последние словаона произнесла очень тихо, только для меня.