– Хм, а вы действительно думаете, что Мирандаэто наденет? – спросила я, внутренне готовая к тому, что женщина сейчас откроетсвою бульдожью пасть и проглотит меня целиком. Она уставилась на меня.

– Я надеюсь, мисс, раз уж они скроены и сшитына заказ и с учетом всех специфических особенностей ее телосложения, –огрызнулась она, вручая мне мини-шорты. – Да, и передайте ей, что мистерКопельман шлет ей наилучшие пожелания.

Ну конечно, леди. Кем бы ни был этот вашКопельман.

Следующий пункт был обозначен Эмили как «подороге к центру» – магазин «Компьютерный мир», неподалеку от мэрии. Оказалось,что только этот магазин во всем городе имеет в продаже игру «Воины ДикогоЗапада», которую Миранда желала презентовать Мозесу, сыну Оскара и Аннетт де лаРента. К тому времени, когда как мы добрались до центра, я сообразила, чтосотовый вполне годится для междугородних звонков и у меня есть удобнаявозможность рассказать родителям о своей замечательной работе.

– Пап? Привет, это Энди. Угадай, где я? Нуконечно, на работе, но сейчас я в машине, с водителем, мы с ним разъезжаем поМанхэттену. Я уже побывала у Томми Хилфигера и Шанель, сейчас куплюкомпьютерную игру и поеду домой к Оскару де ла Ренте на Парк-авеню. Там все иоставлю. Нет, это не для него. Миранда в Санто-Доминго, и Аннетт летит туда кним. Ну конечно, на своем самолете. Что, пап? Санто-Доминго? ДоминиканскаяРеспублика!

Голос отца звучал настороженно, но он был рад,что я так счастлива. А я пришла к выводу, что меня наняли в качестве курьера свысшим образованием. Ну что ж, меня это вполне устраивало. После того как яоставила сумку с одеждой от Хилфигера, шортами и компьютерной игрой невероятноимпозантному швейцару в невероятно роскошных апартаментах на Парк-авеню (таквот что люди имеют в виду, когда с придыханием говорят о Парк-авеню!), явернулась в «Элиас-Кларк». Когда я вошла, Эмили сидела на полу в позе лотоса иупаковывала подарки в белую бумагу, обвязывая свертки белыми атласнымиленточками. Вокруг нее возвышались горы одинаковых по форме красных и белыхкоробок, их были сотни, может быть, тысячи; они занимали все пространство междунашими столами и терялись где-то в кабинете Миранды. Эмили не знала, что янаблюдаю за ней, а я видела, что она тратит на каждый сверток всего две минутыи еще пятнадцать секунд на то, чтобы украсить его атласным бантиком. Еедвижения были отработанны и точны, она не теряла ни единой секунды, и горасвертков у нее за спиной все росла и росла, однако гора незапакованных коробокменьше не становилась. Я прикинула, что она могла просидеть так дня четыре – ивсе же не закончить.

Я позвала ее, стараясь перекричать песенкувосьмидесятых годов, доносившуюся из динамиков компьютера:

– Эй, Эмили, я уже здесь!

Она повернулась и мгновение, казалось, непонимала, кто я такая, глядя на меня совершенно пустыми глазами. Но затем онавсе же идентифицировала меня в качестве новой девушки.

– Ну и как? – быстро спросила она. – Вседостала?

Я кивнула.

– Даже видеоигру? Когда я им позвонила, у нихоставался только один диск. Ты успела?

Я снова кивнула.

– И ты отдала все это швейцару де ла Ренты?Одежду, шорты и так далее?

– Ну да. Все нормально. Все прошло как помаслу, я отдала вещи несколько минут назад. Мне только интересно, Миранда что,в самом деле будет носить эти…

– Послушай-ка, мне надо в туалет, я ждала,когда ты вернешься. Посиди минутку на телефоне, ладно?

– Ты что, ни разу не ходила в туалет с техпор, как я ушла? – недоверчиво спросила я. Прошло уже пять часов. – Но почему?

Эмили завязала бантик на только что обернутойкоробке и холодно посмотрела на меня.

– Миранда терпеть не может, когда кто-нибудь,кроме секретарей, отвечает на ее звонки; поэтому, если бы ты не появилась, я быникуда и не пошла. Я могла бы выйти на минутку, но знала, что как раз сейчас унее сумасшедшее расписание, и хотела быть уверена, что она в любой моментсможет связаться со мной. Поэтому мы никогда не уходим в туалет – или ещекуда-нибудь, – не подменив друг друга. Мы должны работать вместе и всегдапомнить о том, что работа должна максимально удовлетворять ее высокимстандартам. Это ясно?

– Вполне, – ответила я, – действуй. Я никудане уйду.

Она вышла, а я оперлась рукой о стол, чтобы неупасть.

Нельзя выходить в туалет без согласования сцентром? Она что, правда просидела здесь все пять часов, сдерживая позывысвоего мочевого пузыря, потому что женщина, находящаяся за тысячи километровотсюда, могла позвонить в те две с половиной минуты, которые нужны, чтобысбегать в дамскую комнату? Похоже, так оно и есть. Это несколько необычно, но ярешила, что Эмили просто уж слишком исполнительна. Не может быть, чтобы Мирандаи в самом деле требовала этого от своих секретарей. Или может?