– О! – воскликнул Таранов. – Шекспировскиестрасти! Ставлю сто против одного, что все они смотрят какую-нибудь мыльнуюоперу и теперь обсуждают, выживет ли в следующей серии собачка главной героини,попавшая под велосипед в серии предыдущей.

Подойдя поближе, путешественники услышали, наконец, о чемидет речь.

– Ты, Клавдия, может, и работала в ресторане, но ужточно не поварихой! Уборщицей небось! Капусту в борщ кладут после всегоостального! Если ее вместе с картошкой бухнуть, чего от нее останется-то? Соплиодни!

– Если ты, Алевтина, такая умная, чего у тебя тогдазять в заводской столовке ужинает?!

– Добрый день, – выступил вперед Таранов ипразднично улыбнулся. – Простите великодушно за то, что прерываю вашубеседу. Мы, видите ли, туристы. Ищем достопримечательности. Может, подскажетенам, есть тут поблизость что-нибудь интересное?

Старушки перестали спорить и вопросительно уставились нанезваных гостей.

– А что вам точно-то надо? – наконец спросила та,которую звали Клавдией.

– Ну, не знаю, что нам точно надо, – задумчивопротянул Таранов. – Краеведческий музей или какой-нибудь старый монастырьс фресками…

– Церковь есть, Успенская, – бодро ответилаКлавдия. – Там иконы старые. Только до нее на трамвае надо добираться.

– Ну нет, на трамвае я больше кататься не хочу, –заявила Анжела капризным тоном.

– А пешком вы можете к реке спуститься, – тотчаспридумала Клавдия. – Там у нас мост деревянный, резной. Все туристы на немфотографируются.

Старушки между тем с интересом разглядывали стоявших передними незнакомцев. Неожиданно простое любопытство в их глазах сменилось живыминтересом, потом изумлением, а потом и восторгом.

Оглядевшись по сторонам, Таня сразу же поняла причину стольразительной перемены в настроении местного населения. Звезда отечественногокинематографа Тихон Рысаков снял свои огромные очки, выступил вперед и предсталперед бабуськами во всей красе. Вид у него был такой напыщенный, как будто онстоял на сцене МХАТа и ему рукоплескал весь зал.

– А вы никак артисты? – снова вступила в разговорбойкая Клавдия.

– Артисты, артисты, – ответила Белинда, с усмешкойглядя на распушившего хвост Тихона. – Из Москвы приехали. В театревыступать будем.

Бабушки дружно заахали, почтительно качая головами иприжимая ладошки к пергаментным щекам.

– А можно автограф попросить, вот у вас? –встрепенулась Клавдия, и, снявшись со скамейки, стая старушек засуетиласьвокруг Тихона.

Сомневаться не приходилось – сериал «Совы – ночные птицы» вПерегудове видели, по крайней мере карлика-вампира опознали безошибочно.

Переполненный гордостью от того, что его великая славадокатилась даже до провинции, Рысаков достал из кармана яркую авторучку и спижонским видом пощелкал кнопкой.

– Глупый самодовольный енот, – пробурчала Белинда,отворачиваясь.

Бабушки суетливо искали в карманах и сумках подходящие дляавтографа бумажки. Одна из них протянула Тихону расчетную книжку по уплате заэлектричество.

– Вот здесь, молодой человек! – попросилаона. – Прям так и напишите: «Клавдии Петровне на добрую память».

Рысаков поставил правую ногу на скамейку и, пристроив книжкуна коленке, старательно вывел на листочке пожелание, увенчав его витиеватойподписью. Буква «Р» в его автографе смахивала на шляпку гигантскогогриба-боровика.

Таня, Белинда и Анжела стояли в сторонке, о чем-топерешептываясь и тихонько посмеиваясь. Никто из них не заметил, что Таранов взадумчивости уставился на начищенный до глянца ботинок Тихона, который тот такнеосторожно выставил для всеобщего обозрения. Ботинок Таранову, кажется, былзнаком. Только он никак не мог вспомнить, где конкретно видел его раньше.

* * *

Следуя гениальной задумке Будкевича, Вадим слонялся по фойе,добросовестно пытаясь изобразить английского дворецкого. Неизвестно, за когопринимали его зрители, но коллегам он больше всего напоминал заблудившегося наминном поле учителя танцев.

Именно к такому мнению пришли Таранов и Маркиза, которыеиздали наблюдали за этим триумфом режиссерской воли. Сам же Будкевич, казалось,был вполне доволен творческим дебютом осветителя. Возможно, не вспомни Алик проидею с канделябром, его эксперимент в итоге закончился бы мирно и спокойно. Ксожалению, он об этой идее вспомнил, метнулся к двери в зрительный зал,проскочил за кулисы и через минуту вновь появился в фойе с громаднымподсвечником в руках.

– Только не забыл бы потом вернуть его на место, –заметила Яблонская, с тревогой посматривая на не в меру возбужденного босса.

– На какое место? – рассеяно спросил Таранов, тоженемного нервничая.

– На каминную полку на сцене, естественно! У нас и такс декорациями не густо, а тут еще и подсвечник утащили.

– И что это на Алика нашло? – пожал плечамиТаранов.

– Режиссерская дурь! – отрезала Маркиза. –Заразное, скажу я тебе, заболевание.

Не в силах больше сдерживать эмоции, Маркиза направиласьпрямиком к Будкевичу.

– Алик! – воскликнула она, крепко ухвативрежиссера за рукав. – Избавь ни в чем неповинного Вадика от страданий,отпусти его протирать прожекторы.

– Да что вы! – самодовольно усмехнулся Будкевич ипо-генеральски сложил руки на груди, чтобы Маркиза сразу поняла – споритьбессмысленно. – Мне кажется, он вполне вжился в образ. Пусть еще немного…поактерствует.

– Тогда хотя бы забери у него канделябр, –проворчала Яблонская. – Он таскает его, как будто это не подсвечник, авеник. Зря ты все это придумал.

– Это была не моя идея, она исходила отРысакова, – уперся Будкевич. – И мне она кажется хорошей.

– От Рысакова не может исходить ничего хорошего, кромезапаха одеколона, – язвительно ответила Яблонская и ретировалась.

– Ничего не вышло, – сообщила она. – НашМейерхольд уперся рогом.

Таранов с пониманием покачал головой.

– Нет, ну ты посмотри на этого бедного парня, – неунималась Маркиза. – В глазах тоска, как у Каштанки, и бледный, что твоепривидение – того и гляди, в обморок упадет. Надо его спасать.

Однако пока спасатели размышляли, что бы такое предпринять,Будкевич уже придумал, как заставить Веленко держать подсвечник прямо. Аликзаволок беднягу в кабинет администратора и недрогнувшей рукой запалил все пятьторчащих из подсвечника свечей. Если бы поблизости оказался пожарник, режиссерубы точно не сносить головы. Но к сожалению, пожарника на голову Будкевича в тотмомент не нашлось.

– Не дрейфь, – напутствовал Алик своегопротеже. – Недолго осталось.