Глаза Ронни привыкли к темноте, и им предстало жуткое,полупризрачное зрелище. Он знал, что ни в коем случае нельзя показывать собакесвой страх, но все равно начал дрожать. Он не мог сдержаться. Пес был настоящимчудовищем. Он стоял в глубине сарая. Конечно, это был сенбернар, голова егоопустилась к земле, глаза глядели на них с тупой злобой.

Он не был привязан.

– Медленно отступай, – скомандовал Джо. – Только, ради Бога,не беги.

Они начали отступать, и пес медленно пошел следом. Он шелмедленно; «Крался» – подумал Ронни. Пес явно не думал отступать, механизм егорычал и был готов к действию. За каждым их шагом назад следовал его шаг –вперед.

Хуже всего для Джо Макгрудера был момент, когда они сновавышли на свет. Это его ослепило. Он не видел пса. Если он сейчас бросится…

Отступая, он наткнулся на борт грузовика. Тут его выдержкаиссякла, и он метнулся к кабине. С другой стороны то же сделал Ронни. Оннащупал ручку дверцы и потянул ее вниз. Сзади по-прежнему слышалось рычание.Ручка не поддавалась. Он уже представлял, как пес вырывает клок мяса из егозадницы. Наконец он надавил кнопку, и дверь распахнулась. Он ввалился в кабину,поглядел в зеркало обзора и увидел, что пес неподвижно стоит около двери. Онповернулся к Джо, который сидел за рулем и бессмысленно улыбался. Ронни ответилему такой же дрожащей улыбкой.

– Просто собака, – сказал Ронни.

– Ага. Лает, да не кусает.

– Ну, поехали отсюда, и пускай сами разбираются со своимкраном.

– Верно.

Они рассмеялись. Джо нажал на газ.

На полпути в Портленд Ронни сказал, словно про себя:

– Что-то с этим псом не то.

Джо правил, выставив локоть в окошко. Он взглянул на Ронни.

– Я перепугался, а на остальное мне наплевать.

– Была бы это обычная собака, я бы просто дал ей пинка. А вэтой твари не меньше двухсот фунтов, держу пари.

– Может, стоит позвонить Джо Кэмберу, – сказал Роннизадумчиво. – Сказать про это. Может, будет осторожнее. Как ты думаешь?

– И чем это Джо тебя отблагодарит? – осведомился ДжоМакгрудер с улыбкой.

– Хотя бы не станет ругаться, как ты.

– А меня твоя жена ругает. Я так не умею, честное слово.

– Да ну тебя.

Они рассмеялись. Джо Кэмберу так никто и не позвонил. Когдаони вернулись в Портленд, рабочее время уже заканчивалось. Они минут пятнадцатьзаполняли ведомость. Вышел Беласко и спросил, принимал ли груз сам Джо Кэмбер.«Конечно», – ответил Ронни, и Беласко, который был порядочной сволочью, ушелобратно. Джо пожелал Ронни удачных выходных и хорошо провести праздник. Роннисказал, что планирует запереться дома и не вылезать до понедельника. Они расстались.Они снова вспомнили про Куджо, только когда прочитали о нем в газетах.

Вик большую часть дня обговаривал с Роджером деталипредстоящей поездки. Роджер заботился о деталях с какой-то параноидальнойтщательностью.

Он заранее заказал места в гостинице. Их самолет на Бостонвылетал в 7.10 в понедельник. Вик сказал, что заберет Роджера на своем «Ягуаре»в 5.30. Он считал, что это слишком рано, но хорошо знал Роджера и все егопунктики. Говорили тоже в основном о поездке. Вик пока молчал о своей идее,хотя бумажка с записями лежала у него в кармане куртки. Роджер будет болеевосприимчив в дороге.

Вик хотел уйти пораньше, но решил сперва разобрать почту. Ихсекретарша, Лиза, улизнула – пошла готовиться к праздникам. Черт, невозможнозаставить секретаршу сидеть на рабочем месте хотя бы до пяти. Вик видел в этомодин из признаков упадка западной цивилизации. Быть может, в этот момент Лиза,двадцать один год, джинсы в обтяжку, почти полное отсутствие груди, въезжает натрассу, следуя на юг. Счастливого пути, детка. Вик немного улыбнулся. На егостоле лежало одно-единственное письмо. Он с интересом взял его, заметив сперваприписку «лично» и потом – необычный почерк на конверте.

Он повертел письмо в руках, чувствуя смутное беспокойство,вторгающееся в общую усталость. Потом ему казалось, что в тот момент егоохватило странное желание порвать письмо на мелкие кусочки и бросить их вкорзину.

Вместо этого он открыл его и посмотрел на вложенный листок.

Опять квадратные буквы.

Простой текст – всего шесть предложений – сразил егонаповал, как выстрел в сердце. Он скорее упал на свой стул, чем сел. Какое-товремя он ничего не мог понять или осмыслить. Если бы в этот момент вошелРоджер, он мог бы решить, что у Вика сердечный приступ. Фактически так и было.Лицо у него стало белее бумаги. Рот приоткрылся. Под глазами проступилисиневатые тени.

Он перечитал записку.

Еще раз.

Сначала его взгляд упал на фразу:

«Ты видел у нее родинку на лобке?»

«Это ошибка, – в смятении думал он. – Никто, кроме меня, проэто не знает… ну, и еще мать. И отец». Потом первый приступ ревности: «Даже еебикини не открывает этого… хотя оно совсем крохотное».

Он запустил руку в волосы. Потом положил письмо и обхватилголову обеими руками, в груди снова возникло ощущение удушья. Ощущение, чтосердце вместо крови нагнетает воздух. Но кроме боли и смятения он чувствовалеще и испуг.

Потом опять бросилось в глаза и нагло выкрикнуло:

«Я трахал ее, пока дерьмо не полезет».

Теперь его глаза сосредоточились на этой строчке. Он могслышать, как в небе над городом пролетает самолет, и думал: «Грубо, как этогрубо». Как удар бандитского ножа. «Я трахал ее, пока дерьмо не полезет», чтоза образ! Никакой фантазии. Будто вляпали промеж глаз тем самым дерьмом.

Он с трудом пытался собраться с мыслями и («Я трахал ее») немог («пока дерьмо не полезет») этого сделать.

Наконец его глаза перебрались на последнюю строчку, и онперечитывал ее снова и снова, будто пытаясь вколоть ее в мозг.

«А у тебя есть вопросы?»

Да. У него было много вопросов. Но он не хотел получить наних ответы.

Новая мысль прочертила его мозг. Что если Роджер не уехалдомой? Часто он просто дремал в офисе. Тем более он мог этим заниматьсясегодня, перед предстоящей поездкой. Эта мысль вызвала у Вика настоящую панику,он чувствовал себя как подросток, которого застали мастурбирующим в туалете.Если Роджер выйдет, он сразу увидит, что что-то случилось. Этого нельзядопустить. Он встал и подошел к окну, из которого открывался вид на ихавтостоянку. Ярко-желтого «сивика» Роджера там не было. Он уехал.