— И да, и нет. Ладно. Проехали пока.

Ася вертится, разворачиваясь, и во сне прижимаясь ко мне ещё сильнее. Убираю со лба полотенце.

— На Марину твою похожа. Только та лиса, а эта зайка.

— Не похожа она. Шубка только эта дурацкая…

Гера обходит диванчик, на котором мы расположились. В зеркало вижу, как кладёт предплечья на спинку, смотрит на Асю.

Хочется развернуться и прикрыть её плечо. Но я держу себя на месте. Я ревнив до ядерных взрывов, но это не моя женщина, чтобы сходить с ума. Дотягивается до её лица, пальцами убирая с него прядь волос.

— Малышка… — улыбается.

Меня обваривает изнутри собственническим кипятком.

— Эй! — разворачиваюсь, перехватывая его руку и заламывая её. — Не надо её трогать.

— Ау! Тихо, мент, ты чо?! — фыркает от боли и смеха.

Ну, супер! Руку ему еще сломай. Полетела моя кукуха в прекрасное далеко.

Гера ухмыляется. Отпускаю его.

— Извини.

— Я же не под юбку ей лезу, чего бесишься?

— Зачем спящую трогать?

— Ясно всё с тобой… Нашёл свои эмоции?

О, фак…А ведь, прав. Прёт меня по-полной! Я конечно мечтал, но… Чего такой сложный вариант то, а?

Ася

— Просыпайся, Синичка.

Просыпаться — сил нет никаких. Глаза не разлипаются. Тело ломит от усталости.

— Минуточку… — бормочу я.

Мне снится, что я маленькая, а будит меня то ли дедушка, то ли бабушка, чтобы отвести в детский сад.

— Давай-давай… — мягко треплет меня.

— Можно, я дома останусь? — прячусь с головой под одеяло.

— Хм…

— Да оставь ты её, пусть выспится здесь.

— Ну, конечно! — агрессивно и повышая голос.

Испуганно подскакиваю, вдруг сообразив, что я не дома и давно не маленькая. А в бельё тут валяюсь, в бане с двумя мужчинами.

Хлопаю растерянно глазами, натягивая простыню повыше.

Я уснула! Как я могла уснуть в этой сомнительной компании?! Мент и бандит. Супер!

За окном всё ещё темно.

— Отвернитесь, пожалуйста. Я оденусь.

— Вот держи, — протягивает мне Касьянов пушистый лимонный халат. — Не новый, но чистый. А вещи твои мокрые, Ася.

— А я прямо в нём в СИЗО поеду? — сжимается, всё внутри от страха и неопределённости. — Может, спортивные штаны есть?

— Какое СИЗО? — раздражённо. — Спать домой пойдём.

— А Булочка где? — оглядываю предбанник. — Мм… Ариша, — поправляюсь я.

— А Аришу я уже домой унёс.

Касьянов разговаривает в дверях с Герой. Я быстренько натягиваю тёплый халат и сапоги. Без своих вещей чувствую себя ужасно. Ещё более беспомощной. Несу свои вещи на одной руке, за вторую меня ведёт Питбуль.

— Будет обижать, я тебя выкраду! — шепотом шутит Гера, подмигивая мне.

Вцепляюсь в большую ладонь Питбуля покрепче. Этот как-то уже надёжнее. Я с ним, как минимум, в бане парилась!

Касьянов стреляет в Геру недовольным взглядом.

— Спасибо за баньку, бандит.

— Всегда тебе рад, если ты не по работе.

Касьянов забирает из моей руки шубу, накидывает мне её на плечи.

— Горло не болит?

— Нет…

Неожиданно дёргает меня ближе, впечатываясь губами мне в лоб. Словно проверяет не лихорадит ли. И, не комментируя, молча тащит за руку дальше, к своим воротам.

— Ну куда я в халате побегу? Отпустите… — едва размыкая веки, плетусь за ним.

Открывает дверь, я делаю шаг во двор.

— Дан! — окликает Гера. — Ключи от тачки забыл.

Оставляя меня, идёт обратно. А я в ужасе разворачиваюсь, вспоминая про собак! Навострив уши оба пса синхронно склоняют головы, внимательно наблюдая за мной. Один оскаливается, подергивая верхней губой. Низкое утробное рычание…

Волосы по моему телу встают дыбом от животного ужаса. Дверь дома неожиданно открывается. Там Булочка!

— Папа! — пищит она сонно.

Рыкнув, собаки срываются к ней! И я обмираю от страха от стремительности этих массивных туш.

— Фу! — с криком бросаюсь следом за ними.

Шубка слетает с плеч.

Одна из псин сбивает Булочку с ног. И в моих глазах окончательно темнеет.

— Пошли вон! — врезаюсь в месиво из чёрных тел в темноте.

С грозным рычание одна разворачивается и, гавкая мне в лицо, встаёт за задние лапы заваливая меня в снег.

— Фу! — грозно рявкает Касьянов.

Собаки отлетают в сторону, одна пробегается по моему животу. Задохнувшись, вскрикиваю от боли.

— Мать твою так! — ругает меня на чем свет стоит Питбуль. — Безголовая! Совсем уже?… Чувство самосохранения есть у тебя, полоумная?! Я чуть не поседел, мля!

Выдергивает за грудки вверх.

— Б-б-булочка… — заикаюсь я.

— Да что они ей сделают?! — рявкает мне в лицо. — Она хозяйка им. А ты — кто?!

— Откуда я знаю, кто тут кому что… — заплетающимся языком лепечу я, не чувствуя от испуга ни рук, ни ног.

Осёкшись, замолкает. Тяжело громко дышит, глядя мне в глаза.

— Это же… рефлекс! — оправдываюсь я.

— Рефлекс у неё… — ворча, надевает на меня обратно капюшон. — Откуда бы им взяться, таким рефлексам?

— Так… ребенок же!

Псы спрятались за спину Ариши. И на нас виновато смотрят три пары глаз.

— Так… — вздыхает он растерянно, протирая ладонями лицо. — Так… Выпросил, твою мать…

Подхватывает на руки, проносит над собаками, пытающимися вилять обрубками своих хвостов. Рефлекторно поджимаю ноги.

— Ты так до свадьбы-то не доживешь, Синичкина. Надо же немного соображать! Тебя ж каждые три часа спасать надо!

Ставит на ноги в прихожей.

— Ариша!

Пошептавшись с собаками, Булочка закрывает дверь.

— Иди спать, Ариш.

— Неть, — преданно смотрит мне в глаза.

Сердце от адреналина так колотится, что мне кажется, я пьяная. Булочка, берёт меня за руку и ведёт в какую-то комнату. Это спальня. Двуспальная огромная кровать. Тяжёлые шторы. На стене плазма. А дальше красивый женский трельяж. Напротив него — картина. Там цветы. Такую картину выбрала бы только женщина.

Неловко замираю. Это спальня Питбуля и мамы Булочки. Да. Оборачиваюсь, он стоит в дверях. Ему тоже неловко.