— Я не умею.

Мать молча помогла ей. В машине повисла тяжелая пауза.

Вырулив со стоянки, мать сказала:

— Ну рассказывай!

— Что?

— Все! Я абсолютно все хочу о тебе знать!

— Ну я не знаю… Ты, наверно, не поймешь…

У нас ведь все изменилось, совсем другая жизнь…

— А как ты оказалась в Москве? И давно?

— Давно, уже двадцать лет…

Они уехали в Москву в тот же день. Элла ничего не смогла сэтим поделать. У них было два купе в абсолютно пустом вагоне. Всю дорогу дядяАдик возмущался:

— Нет, вы можете мне это объяснить? Если вагон пустой,где тогда билеты, спрашивается вопрос? Почему их нигде не было? Почему надобыло унижаться в обкоме, спрашивается вопрос?

— Дед, тебе не все равно? — морщилась Ия. —Тебе же лучше — не надо стоять в очереди в сортир! Ты едешь как важная персона,вот и радуйся!

— Как, спрашивается вопрос, я могу радоваться, чтостолько народу не достало билетов, что вагон идет порожняком, а железная дороганедосчитается прибыли! Это черт знает что!

Ия не выдержала и, схватив Эллу за руку, увела ее в соседнеекупе, где работал кондиционер, было чисто и шикарно.

— Мне лично нравится так ехать, тем более тетя Жеканадавала с собой таких вкусностей! Элка, ты можешь рассказать мне откровенно,из-за чего такой кипеш?

— Из-за меня, — вздохнула Элла. — И из-заВитьки.

— Так! Кто такой Витька, почему не знаю?

Элла не была уверена, что надо посвящать Ию в свои тайны,но, с другой стороны, кто ей поможет, кроме Ии? И она, рыдая, поведала тойгорько-сладкую историю своей преступной первой любви.

— Ну ни фига себе произвол! — возмутиласьИя. — Взять человека и отправить в другой город, не спросясь, как посылку!Варварство! Ты так его любишь?

— Ужасно!

— И он тебя ужасно?

— И он! Он даже хотел мне ребеночка заделать, чтобы намразрешили жениться…

— Еще не хватало! Идиот он, что ли? Но с другойстороны… Это даже трогательно. Он, видно, совсем еще телок, хоть и отсидел вколонии… Ну ничего, Элка, все утрясется. А может, так и лучше…

Поживешь недельку-другую в Москве, наведем на тебя столичныйлоск, познакомишься со знаменитостями, будешь делать вид, что успокоилась, чтотебе не до одесского урки, и вернешься, не дрейфь!

Главное, чтобы дед с бабкой давали правильные сводки о твоемсостоянии духа.

— А вдруг Витька обидится, что я так уехала?

— А мы ему телеграмму пошлем! Ты его адрес знаешь?

— Конечно!

— Значит, на ближайшей большой станции пойдем погуляеми дадим телеграмму. Только текст надо составить заранее. Короткий ивпечатляющий. Он с кем живет?

— Со мной, — всхлипнула Элла.

— Я не про то, — усмехнулась Ия. — Кто у негодома есть? Мать, отец?

— А, мать.

— Она в курсе вашего романа?

— Вроде нет.

— Тогда текст должен быть таким: «Связи срочнойнеобходимостью увезли Москву». Будет понятно, что не по своей воле поехала.

— А может, не надо про срочную необходимость, он ещеподумает, что на аборт…

— Верно мыслишь, Элка! Хотя, что мы напишем, не такважно! Главное — как подписаться.

Элла — не годится. Мать сразу что-то просечет.

Значит, надо придумать подпись. Как он тебя называет?

— Элюня.

— Не пойдет. А еще как?

Элла залилась краской:

— Это нельзя…

— Ну я про постельные клички не спрашиваю.

Ну а школьная кликуха у тебя есть?

— Есть, но она дурацкая.

— Неужели Эллочка-Людоедка?

— Нет, так меня только Лирка звала, она гадина.

А одно время меня звали Эльтон, это когда мы соленые озерапо географии проходили… — смущенно проговорила Элла. — Эльтон, Баскунчак…

— А Витька твой в курсе?

— Вроде да!

— Годится, похоже на фамилию. И без признаков пола.Здорово! «Вынужденно нахожусь в Москве тчк Ненадолго тчк Привет тчк Эльтон». Иникто ничего не разберет.

— Только бы Витька разобрал, хотя он сообразит, онушлый.

И с первой же большой станции они отправили телеграмму вОдессу.

Как ни странно, после этого Элла совершенно успокоилась иуже с удовольствием думала о московских развлечениях.

В Москве Эллу, чтобы не слишком притеснять, поселили у Ии,которая первым делом повесила у себя в комнате портрет Вади-часовщика.

— Хорошо все-таки, что я не успела в него по-настоящемувтюриться, а то бы мучилась сейчас…

И может, стала бы ждать его из тюрьмы…

— А вдруг его еще отпустят? — предположилаЭлла. — Вдруг выяснится, что он ни в чем не виноват?

— Ага, жди! Даже если не виноват, все равно посадят. Унас отпускать ох как не любят! Хотя мне кажется, он ни в чем не виноват, стакими глазами…

Наверное, какая-нибудь ревнивая сучка его посадила из мести.Кстати, хороший сюжет для сценария… Баба из ревности сажает мужика, нонаходится порядочный следователь, который выводит ее на чистую воду, а его дочьвлюбляется в героя…

— Да ну… — поморщилась Элла.

— Что, не нравится?

— Нет! Про что это кино будет? Про любовь?

Про милицию?

— Про любовь и про милицию!

— Ага, следователя будет играть Леонов, герояКостолевский, ревнивую бабу Полищук, а дочку следователя…

— Элка, ну ты даешь!

— А про Вадю твоего, кстати, говорили, что он скупаеткраденое!

— Кто говорил?

— Витька!

— Он откуда знает?

— Вот и я думаю — откуда… Хотя слухи разные ходят.

— Ой, Элка, а вдруг они в одном деле замешаны?

Элла смертельно побледнела.

— Ты хочешь сказать, что Вадя Витьку сдаст?

— Да боже сохрани! Знаешь, давай лучше снимем этотпортрет. Ну его на фиг! На нехорошие мысли наводит. Все ерунда! Витька твой убабки и наверняка завязал, даже если что и было! Он же не дурак, смолоду жизньсебе портить, тем более жениться хочет на тебе. Он когда вернуться должен был?И зачем вообще в этот Овидиополь поехал?