Ладно, пусть это даже неправильно. Кто-то скажет, что такоеповедение — своего рода обман, но на самом деле это вовсе не так. Ей необходимобыло научиться приспосабливаться, причем не только ради себя самой. Для дедушкии бабушки было важно, чтобы внучка обрела друзей, вела себя как обычныйчеловек, хотя Морриган такой не была. Они-то ее понимали, остальные — нет.

Вот она и выучилась играть, а еще записалась в танцевальныйкружок и проплясала все четыре года учебы в старших классах. Девушка даже ходилана свидания, в основном с футболистами или борцами. Дед одобрял только этихпарней.

В общем, Морриган производила вполне нормальное впечатление,но уже давно прекрасно сознавала, что отличается от других людей.

Она швырнула дневник в коробку. Тетрадь раскрылась накакой-то странице, исписанной детским почерком.

Морриган взяла ее в руки и прочитала:

«2 апреля (28 дней до моего девятого дня рождения!)

Дорогой дневник!

Я правда-правда думаю, что на день рождения мне подарятлошадку! И не только потому, что я давно прошу об этом дедушку с бабушкой иготова доказать им, что достаточно взрослая и смогу сама о ней заботиться. Мнерассказал об этом ветер. Он нашептывал, что моя лошадка уже в пути. Мне следуетхолить и любить ее. Его слова почти всегда оказываются правдой.

Наверное, я должна рассказать об этом деду».

Ей не нужно было переворачивать страницу и смотреть напродолжение этой записи, сделанной давным-давно.

Она прекрасно помнила ту малышку, которой когда-то была.Тогдашняя Морриган больше всего на свете любила деревья, землю и красивуюпеструю кобылку серой масти, которую действительно получила на свой девятыйдень рождения. Та девочка не имела привычки то и дело поглядывать в тень, гдемогло затаиться что-то плохое. Она верила, что все голоса, которые звучали унее в голове, — добрые, хорошие друзья.

«Никакая я не чокнутая, раз способна чувствовать духовземли. Не сегодня. Я не стану думать об этом сейчас! — Морриган затряслаголовой. — Хлопот и без того хватает. Нужно собрать все вещи, а затем впоследний раз отправиться на прогулку с друзьями, прежде чем судьба разбросаетнас по разным колледжам. Битве между добром и злом придется подождать, пока яне устроюсь в общаге. Я ведь не Баффи, истребительница вампиров. — Морриганфыркнула. — Даже не Эовин, хотя отдала бы что угодно, чтобы статьдевой-воительницей из Рохана. Неужели добро и зло действительно до сих порвоюют? Или все-таки это выдумки моих чудаковатых стариков?»

— Нет, — твердо произнесла она, отмахиваясь от того факта,что сама не понимала, была ли последняя мысль ее собственной или нашептаннойветром.

Желая отвлечься, девушка пролистала несколько страниц дотридцатого апреля и с улыбкой принялась читать детские записи, наполненныевосторгом:

«Дорогой дневник! Дорогой дневник! Дорогой дневник!

МНЕ ПОДАРИЛИ ЛОШАДКУ! Я так и знала! Она самое красивое,потрясающее, невероятное существо на всем свете! Ей всего два года. Дедговорит, что у нас будет возможность вырасти вместе. Он такой смешной! У неепотрясающий серый окрас, очень светлый, почти серебристый. Хочу назвать ееГолубкой, потому что она такая красивая и милая. ЭТО МОЯ ЛОШАДКА!

У меня лучшие бабушка и дедушка на свете! И не важно, чтоони такие старые!

Сегодня вечером, пока я чистила Голубку, дед рассказывал мнео Богине лошадей по имени Эпона. Еще она распоряжается землей, деревьями,камнями и всем прочим. Дед сказал, что если я действительно рада своей лошадке,то, наверное, мне следует поблагодарить Эпону. От нее, вероятно, не ускользнет,что кто-то получил первую и жизни лошадь. Мне показалось, что это круто.Поэтому с наступлением темноты я втайне от всех подошла к большому дереву, чторастет на переднем дворе, как раз под окном моей спальни, и сказала спасибобогине Эпоне. Я специально выбрала самое высокое. Если она богиня деревьев, тооно должно ей понравиться. Потом я пододвинула к стволу садовый стул,взобралась на него, встала на цыпочки и запрятала среди ветвей свой любимыйблестящий камешек, тот самый, что нашла, когда пропалывала сад прошлым летом. Ясказала Эпоне, что это подарок для нее.

Знаешь, дневник!.. Клянусь, я услышала чей-то смех тамнаверху, в кроне дерева! Хохотала девушка!»

— А на следующий день блестящий камешек исчез, — прошепталаМорриган.

Именно тогда начались ее отношения с Эпоной. Чем старше онастановилась, тем чаще дед и ба упоминали Богиню. Морриган все больше думала оней.

Она не помнила точно, когда поняла, что женский голос,приносимый ветром, принадлежал Богине. Девушка знала лишь то, что вскоре послеисчезновения камешка ей начал слышаться шепот Эпоны.

Наконец настал день, когда она призналась деду, что с нейразговаривает ветер. Она до сих пор не забыла выражения его лица. Еще секундуназад они хохотали, обсуждая какую-то проделку Голубки, а туг вдруг онпобледнел и стал серьезным. Затем дед усадил ее и прочитал лекцию.

Была ли она длиннющим неловким разговором про секс, месячныеи тому подобное? К сожалению, нет. Это был разговор о добре и зле, о том, какони могут затронуть ее жизнь.

Морриган отложила в сторону дневник, быстро просмотрелаостальные тетради и нашла ту, которую искала.

Ей не пришлось долго листать страницы, чтобы увидеть запись,сделанную сразу после лекции.

«13 сентября

Дорогой дневник!

Наверное, все эти разговоры насчет того, что 13 —несчастливое число, правда. Сегодня я рассказала деду о голосах, приносимыхветром. Он чуть не спятил, а после наговорил мне такого, что уже я чуть несошла с ума от страха».

Девушка закрыла глаза, Дальше можно было не читать. Онапрекрасно помнила тот разговор, но теперь детская наивность уже не смягчалазначительности слов.

Тогда они втроем уселись за кухонным столом, и дед сказал:

— Морриган, я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала.

Она сразу поняла, что разговор предстоит серьезный. Ведь дедназвал ее полным именем, а не «Морри» или «девочка моя». Девушка до сих порпомнила, что от его тона у нее засосало под ложечкой.

— Ты думаешь, что я сошла с ума, раз слышу голоса в шумеветра! — выпалила она.

— Нет, милая! — Бабушка похлопала ее по руке. — Дед, да скажиже ты, что мы верим ей и вовсе не считаем ее сумасшедшей.

— Конечно, — проворчал он. — Ты не безумна. Мы несомневаемся в том, что все это правда, — вздохнул дед и потер глаза за очками.— Ты ведь и раньше, когда была совсем маленькой, рисовала деревья и камни ссердечками внутри. Помнишь, как ты нам это объясняла?

«Разумеется, я ничего не забыла».