— Сердечки показывают, что они живые. Так я говорила.

— Верно, — подтвердил тогда дед. — Ты знаешь, что у деревьеви камней есть душа. Поэтому и ветер с тобой разговаривает.

— Выходит, он тоже живой, как и все в этом мире?

Морриган оживилась. Она подумала, что слова, приносимыеветром, не сулят ничего плохого, раз дедушка сравнил их с деревьями и камнями.Возможно, один из таких голосов, самый красивый и мелодичный, принадлежитЭпоне!

— Все не так просто, милая, — сказала в тот раз бабушка.

— Камни и деревья — это хорошо. Но вот голос, который тыслышишь...

— Голоса, — перебила она деда. — Это не всегда один и тот жеголос, но я всякий раз считаю, что его принес ветер.

Старики переглянулись, потом Ричард продолжил:

— Ты ведь знаешь, что в мире существует добро и зло?

— Ага. Мы сейчас по истории проходим Вторую мировую войну.Гитлер — это зло.

— Верно.

— Многие дети верят в сатану. Он зло.

— Да. Но иногда его не так легко распознать, как Гитлера илисатану. Точно так же не всякое добро поначалу кажется самим собой.

Морриган почесала носик и сказала:

— Это как брюссельская капуста, на вкус отвратительная, нозато полезная?

Дед усмехнулся и подтвердил:

— Да, в точности так.

Морриган помнила, как до нее вдруг дошла суть того, что онпытался ей сказать.

— Ты имеешь в виду, что голоса, приносимые ветром, могутбыть плохими?

— Не все, милая, — сказала бабушка.

Дед тяжело вздохнул. Даже сейчас девушка вспомнила, как подумалатогда, что он выглядит очень усталым.

Потом дед произнес:

— Твоя мама слышала голоса. Они много чего нашептывали ей.Некоторые из них несли добро. Она даже беседовала с Эпоной.

В тот раз Морриган охватило благоговение.

«Богиня на самом деле разговаривала с мамой! А если так,тогда, быть может, и я сумею ее услышать!»

Но тут дед вдруг заявил такое, что Морриган показалось,будто ее облили холодной водой:

— Но твоя мама слышала и голос, который нес зло, верила емуи в конце концов изменилась. Только с твоим рождением она осознала, чтосовершила ошибку и позволила темной силе завладеть своей душой.

— Но ты ведь говорил, что мама была хорошим человеком. —Морриган чуть не расплакалась.

— Все верно. В ней было много доброго. Просто на какое-товремя все это подавил шепот зла.

— Я тоже его слышу?

— Морриган!.. — Дедушка наклонился и накрыл ее руку большойшершавой ладонью. — Я думаю, что один из этих голосов, которые ты слышишь,принадлежит твоей матери. Она наверняка захотела бы приглядывать за тобой.Другой, как мне кажется, может исходить от самой Эпоны. Богиня любила твоюмаму. Но я также считаю, что зло, подействовавшее на нее, может попытатьсяповлиять и на тебя.

— Мы все это говорим не для того, чтобы испугать тебя,милая, — попыталась успокоить ее бабушка.

— Нет-нет, — поддержал ее дед. — Я предпочел бы рассказатьтебе об этом гораздо позже, когда ты повзрослеешь. Но ты уже сейчас слышишьголоса, поэтому должна понимать, как важно быть осторожной, — сказал дедушка.

— И умной, — улыбнулась бабушка. — Да ты и так неглупаядевочка. Дедушка верно говорит, ничего не бойся, только будь осторожна.

— Но как мне узнать, что это голос зла? — Морриган иточности помнила, как она тогда испугалась.

Растерянная девочка сидела за столом. Дедушка с бабушкойдержали ее за руки и уверяли, что не нужно пугаться.

— Положись на чутье, оно подскажет, — уверенно ответил дед.— Ты сможешь угадать ложь, подлость или эгоизм.

— Всегда обращай взоры к свету, милая. Деревья, камни, земляне несут в себе зла, — добавила Пэт.

— Да и мы будем рядом, чтобы помочь тебе, Морри, девочкамоя, — проворчал Роберт и похлопал ее по руке.

— Конечно, милая. Мы всегда придем на помощь.

Морриган заулыбалась, вспомнив, как бабуля обняла ее послеразговора, а потом попросила помочь разрезать помадку на квадратики. Видимо,она думала отвлечь внучку таким вот образом. Но если Морри и забылась, тоненадолго.

Позже, тем же вечером, Морриган прошла в конец восточногопастбища, где под огромной ивой покоилось надгробие, один камень на двоих спростой надписью:

ШАННОН И КЛИНТ.

ЛЮБИМАЯ ДОЧЬ И МУЖЧИНА,

РОЖДЕННЫЙ ЛЮБИТЬ ЕЕ

Морриган в то время была лишь маленькой девочкой и непонимала, как это странно. Ведь обычно на могильных камнях указывались полныеимена, а также даты рождения и смерти. Хотя однажды она спросила об этомдедушку, а тот только и ответил, что там вырезано самое главное.

В тот день Морри шагнула под полог плачущей ивы, ветвикоторой обрамляли могилу, смахнула несколько опавших листьев с верхушки камня,после чего обвела пальчиком имя матери.

— Как жаль, что тебя здесь нет, — прошептала девочка. — Мнеочень хотелось бы знать наверняка, что один из голосов, приносимых ветром,твой.

Морриган внимательно прислушалась. Она надеялась получитьхоть какое-то доказательство того, что с ней действительно говорит мама, но донее доносился только шорох ветвей.

Потом, когда девочка уже отвернулась от могилы, чтобы уйти,это случилось. Морриган помнила, что солнце тогда скрылось за тучей. Онапоежилась от холодного резкого ветра и в его порывах неожиданно угадала:«Прислушайся к своему сердцу, и ты меня узнаешь...»

Морриган заморгала, возвращаясь из прошлого в настоящее. Онарешительно захлопнула старый дневник и сунула его в ящик. Ей не хотелосьвспоминать тот день. Довольно и того, что слова дедушки и бабушки с тех поростались с ней навсегда. Совсем не обязательно вновь переживать тот день. Онасхватила следующую тетрадь.

— Найти бы что-нибудь веселое, легкое. Мне сейчас это оченьнужно, — пробормотала Морриган, тут же заметила ярко-розовую тетрадку в кожаномпереплете, радостно вскрикнула и вытянула ее из пачки. — Она самая. Ну да, этоздесь!

Она улыбнулась и стала читать запись, сделанную втринадцатилетнем возрасте:

«4 ноября

Дорогой дневник!

Боже мой! Сегодня такое произошло!.. На дворе стоял холод,но Голубке требовалось размяться, поэтому мы выехали с ней к большому пустомуполю, где она могла бы пуститься галопом. Посреди него мы наткнулись на стайкуглупых диких индеек. Те вспорхнули и здорово напугали нас с Голубкой. Лошадкапрыгнула вперед, стукнулась обо что-то копытом и споткнулась, а я ГРОХНУЛАСЬ СНЕЕ НАЗЕМЬ. Можешь в такое поверить? Я никогда не падаю. В общем, больно почтине было, а если бы и было, я все равно так разволновалась из-за Голубки, что немогла думать о собственных ушибах. Лошадка прихрамывала, и я подумала, что онасломала ногу. Мне пришлось заставить ее стоять спокойно, пока я ощупывала этоместо. От испуга я тряслась и плакала, но тут вдруг до меня дошло, что МОИ РУКИСВЕТЯТСЯ! Вот так. На самом деле!.. Я словно зажгла маленькую свечку или другойкакой огонек. Жду не дождусь, когда дед и ба вернутся домой, чтобы имрассказать!