— Восемьдесят тысяч. Я шесть лет ишачил наних, работал по семьдесят часов в неделю, позабыл о семье, проливая пот и кровьради старой доброй «Броднэкс и Спир», а потом эти мерзавцы мне говорят, чтобы яв течение часа очистил стол и убирался из помещения. И даже приставилидежурного следить за мной, когда я упаковывал свое барахло.

Они мне платили восемьдесят тысяч, а я впрошлом году принес им прибыль триста семьдесят пять тысяч. И они меняпремировали, выдав еще восемьдесят тысяч баксов, золотые часы, и все хвалилименя, какие, мол, у меня замечательные способности и, может быть, через парулет меня сделают партнером в фирме, в общем, мы представляли счастливое большоесемейство. А потом заявилась «Трень-Брень» со своими миллионами, и меняуволили. И ты тоже уволен, приятель. Ты понимаешь, что потерял свою первуюслужбу, даже не начав еще работать?

Я не знаю, что на это ответить.

Он тихо склоняет голову на левое плечо ибольше не обращает на меня внимания. Потом спрашивает:

— Восемьдесят тысяч — кругленькая сумма, какты думаешь, Руди?

— Да. Для меня эта сумма целое состояние.

— Мне ни за что не найти такой работы, где быстолько зарабатывать, понимаешь? Невозможно в этом городе. Никто не нанимаетновых работников. Слишком много этих проклятых адвокатов.

И это не шутка.

Он вытирает пальцами глаза, затем медленновстает.

— Надо обо всем сказать жене, — бормочет он,идет, сгорбившись, по холлу, выходит из здания и исчезает в толпе на тротуаре.

Я поднимаюсь на лифте на четвертый этаж ивхожу в маленькую приемную. Через двойные стеклянные двери вижу рослогоохранника в форме, который стоит у стола пропусков. Он усмехается, когда явхожу в помещение «Броднэкс и Спир».

— Чем могу служить? — спрашивает он ворчливо.

— Я ищу Лойда Бека, — отвечаю я и хочуразглядеть за его спиной коридор, ведущий к кабинету. Он слегка подвигается,чтобы помешать мне видеть.

— А вы кто?

— Руди Бейлор.

Он наклоняется и берет со стола конверт.

— Это вам, — говорит он.

На конверте красными чернилами написана мояфамилия.

Я разворачиваю коротенькое письмо. Читаю, ируки у меня дрожат.

Из уоки-токи раздается квакающий голос,охранник поворачивается ко мне спиной.

— Читайте письмо и уходите, — велит он иисчезает в коридоре.

Письмо состоит из одного абзаца. Ко мнеобращается сам Лойд Бек. Он деликатно сообщает мне новость и желает мне всегохорошего. Слияние было «внезапным и неожиданным».

Я швыряю письмо на пол и оглядываюсь: что бытакое еще швырнуть? Повсюду все спокойно. Уверен, что они притаились там, зазапертыми дверями, поджидая, когда я и другие несчастные очистят помещение.Около двери на железобетонном основании стоит бюст, скверное изображение мясистойфизиономии старика Броднэкса, и я плюю ему в лицо, проходя мимо, но он все также невозмутим. Тогда я немного как бы подталкиваю его, открывая дверь.Пьедестал покачивается, и бюст падает на пол.

— Эй! — раздается сзади громовой голос, и какраз в тот момент, когда бюст ударяется о стеклянную дверь, я вижу, как ко мнебежит охранник.

Какую-то микроскопическую долю секунды ядумаю, что надо остановиться и попросить извинения, но затем бросаюсь в фойе ирывком отворяю дверь на лестницу. Охранник опять орет мне вслед.

Я срываюсь вниз, яростно топая по ступенькам.Мой преследователь слишком стар и толст, чтобы догнать меня.

Я выхожу из двери около лифта. Холл внизупуст. Я спокойно закрываю за собой дверь подъезда и спускаюсь на тротуар. Когдая останавливаюсь возле забегаловки в шести кварталах от фирмы, уже около семи,почти стемнело. От руки написанное объявление рекламирует упаковку из шестибанок дешевого пива за три доллара. Мне оно сейчас необходимо — это дешевоепиво, все шесть банок.

Два месяца назад меня нанял на работу ЛойдБек, он сказал, что мои оценки для этого достаточно хороши, что у меня твердыйпочерк, что переговоры прошли успешно и все в руководстве единодушно сошлись вомнении, что я им подойду.

Все было прекрасно. Передо мной открывалисьясные счастливые перспективы в доброй старой фирме «Броднэкс и Спир».

Но затем «Трень-Брень» помахала пачкойдолларов, и партнеры дали задний ход. Эти жадные ублюдки зарабатывали в годкаждый по триста тысяч долларов, но им хотелось больше.

Я вхожу в забегаловку и покупаю пиво. Послечего у меня в кармане остается всего четыре доллара и какая-то мелочь, мой счетв банке не намного больше.

Я сижу в своей машине около телефонной будки иосушаю первую жестянку. Со времени моего восхитительного ленча несколько часовназад с Дот, и Бадди, и Боско, и мисс Берди я ничего не ел. Пожалуй, я бы умялсейчас вторую порцию желе, как Боско. Холодное пиво бьет в пустой желудок, и вживоте начинается бурчание.

Жестянки быстро опорожняются, проходитнесколько часов, пока я тащусь на своей «тойоте» по улицам Мемфиса.

Мои апартаменты представляют собой запущеннуюдвухкомнатную квартирку с необходимыми удобствами на втором этаже ветхого,разрушающегося кирпичного здания под названием «Хэмптон», за которую я должендважды в месяц платить по семьдесят пять долларов, что редко случается в срок.Мое жилье расположено в стороне от уличной магистрали, в миле отуниверситетского городка. Для меня эта квартирка служит домом уже три года.Последнее время я часто подумываю о том, чтобы улизнуть оттуда как-нибудь вполночь, а затем попытаться договориться о другой месячной плате за следующиедвенадцать месяцев. Но до сих пор все мои планы всегда включали работу иежемесячное жалованье от «Броднэкс и Спир». «Хэмптон» переполнен студентами,такими же бедолагами, как я, и домовладелец привык к тому, что приходитсяторговаться с неплательщиками.

Когда я приезжаю, на парковке темно и тихо.Уже почти два часа ночи. Я пристраиваюсь около «дампстера», когда вылезаю измашины и закрываю дверцу, замечаю вблизи некое движение. Из своего автомобиля,хлопая дверцей, быстро выскакивает кто-то и направляется прямо ко мне. Яцепенею, стоя на тротуаре. Все темно и спокойно.