Не секрет, что в Мемфисе слишком многоадвокатов. Нам это говорили, когда мы поступали в колледж, предупреждали оперенасыщении представителями нашей профессии, и не только в Мемфисе, ноповсюду, и что некоторым из нас суждено убиваться над учебниками три года,потом бороться за получение лицензии и в конечном счете не найти себе работы. Ивыходит, это благо — так нам говорили на первом году обучения, когда мыопределяли, кто чем будет заниматься, — что по крайней мере треть из насотсеется на экзаменах. Ну, они этому и способствовали.

Я могу назвать с десяток студентов, которые поокончании колледжа вместе со мной в следующем месяце будут иметь послевыпускных экзаменов вдоволь времени, чтобы изучать искусство защиты, потому чтоостанутся без места. Таким образом, семь лет учебы — и безработица. Можно такжепредставить, сколько десятков моих сокурсников вынуждены будут работатьпомощниками адвокатов и прокуроров или низкооплачиваемыми судебными клерками унедостаточно оплачиваемых судей, а о таких должностях речи не шло, когда мыначинали учиться в юридическом колледже.

Так что во многих отношениях я просто гордилсямоим местом у «Броднэкс и Спир», в настоящей адвокатской фирме. И, конечно, яиногда задирал нос, сравнивая себя с менее удачливыми и талантливыми, которыееще только бегали в поисках места. Однако высокомерие внезапно испарилось.

Сейчас я еду в город, и желудок у меня сводитсудорога. Для меня не найдется места в такой фирме, как «Трень-Брень».

Как обычно, «тойота» фыркает и плюется, но покрайней мере едет.

Я пытаюсь понять причину слияния. Пару летназад «Трень-Брень» слопала фирму с тридцатью служащими, и долгое время этобудоражило городскую общественность. Но я не помнил, потеряли эти служащиетогда работу или нет.

Однако зачем им понадобилась «Броднэкс и Спир»с ее пятнадцатью адвокатами? И я вдруг понимаю, как же мало мне известноотносительно моего будущего работодателя. Старик Броднэкс умер несколько летназад, и его мясистое лицо обессмертили в безобразном бронзовом бюсте, стоящемоколо парадного подъезда. Спир — его зять, давно уже находящийся в разводе сего дочерью. Я мимолетно виделся со Спиром, и он был довольно любезен. Во времявторого или третьего разговора мне поведали, что их самые крупные клиенты —какие-то две страховые компании и что восемьдесят процентов всех дел составляютпроцессы, связанные с автомобильными авариями и защитой интересов этихкомпаний.

Возможно, «Трень-Брень» нуждается в пополнениисвоего собственного отдела по защите от претензий, связанных с автомобильнымикатастрофами. Кто знает…

На главной улице движение очень сильное, номашины устремляются в основном в обратном направлении. Я могу уже видетьвысокие здания в центре города. Нет, конечно, Лойд Бек, и Карсон Белл, и всеостальные парни в «Броднэкс и Спир», от которых это зависит, не стали бынанимать меня и строить всяческие планы на мой счет, если бы собирались потомперерезать мне глотку из-за своих денежных интересов. Они не стали быобъединяться с «Трень-Брень», не имея возможности защитить своих собственныхлюдей и предавая их, не правда ли?

Весь прошлый год те из моих товарищей поколледжу, которые окончат его в следующем месяце вместе со мной, прочесывалигород в поисках работы. И больше мест, конечно, не осталось. Ни одногокрошечного местечка, которое бы ускользнуло незамеченным.

Хотя парковки значительно опустели и местаприткнуться достаточно, я незаконно припарковываю машину напротиввосьмиэтажного здания, где размещается «Броднэкс и Спир».

В двух кварталах отсюда расположен банк, самоевысокое строение в городе, и половину верхних этажей арендует, конечно,«Трень-Брень». Со своего роскошного насеста они имеют возможность с презрениемпосматривать на остальной город.

Ненавижу их.

Я бросаюсь бегом через улицу и вхожу в грязныйхолл административного корпуса. Налево два лифта. Справа замечаю знакомое лицо.Это Ричард Спейн, служащий «Броднэкс и Спир», очень симпатичный человек,который угостил меня ленчем в первое мое посещение фирмы, он сидит на мраморнойскамье, уставив отсутствующий взгляд в пол.

— Ричард, — говорю я, подходя к нему, — это я,Руди Бейлор.

Он остается недвижим и продолжает так жеглазеть в пол.

Я сажусь рядом.

— Ричард, с вами все в порядке?

Но он как бы не слышит. Маленький холл сейчаспуст, все тихо и спокойно.

Он медленно поворачивает ко мне голову ислегка приоткрывает рот.

— Они уволили меня, — произносит он тихо.Глаза у него красные, словно он плакал или много выпил.

Я шумно заглатываю воздух.

— Кто? — говорю я хрипло, уже зная напередответ.

— Они меня уволили, — повторяет он.

— Ричард, пожалуйста, объясните мне. Чтопроисходит? Кто увольняется?

— Они уволили всех служащих, — медленноотвечает он. — Бек пригласил нас всех в конференц-зал и сказал, что партнеры —совладельцы компании решили продать фирму руководству «Тинли Бритт», а там нетмест для наших служащих. Вот и все. Дал нам час на то, чтобы мы очистилиписьменные столы и покинули здание. — Рассказывая, он покачивает головой изстороны в сторону и смотрит теперь на дверцы лифта.

— Вот и все, — повторяю я.

— Ты, наверное, хочешь узнать насчет своейдолжности? — говорит Ричард, все еще озирая холл.

— Да, хотелось бы.

— Но этим мерзавцам до тебя нет дела.

Я, конечно, уже это понял.

— Но почему же они уволили всех вас, своихслужащих? — спрашиваю я едва слышно. Честно говоря, мне это безразлично, но ястараюсь, чтобы голос звучал искренно.

— «Трень-Брень» нужны наши клиенты, — отвечаетон. — Чтобы заполучить клиентов, им надо было купить партнеров. А мы, служащие,им просто мешаем.

— Жаль, — отвечаю я.

— Мне тоже. О тебе вспоминали во времясобрания, потому что ты единственный вновь принятый служащий. Бек сказал, чтопытался до тебя дозвониться и сообщить плохие новости. И ты попал под топор,Руди. Сочувствую.

Я опускаю голову и тоже начинаю изучать пол.Ладони у меня потные.

— Ты знаешь, сколько денег я заработал впрошлом году? — спрашивает он.

— Сколько?