вонзил лопату в кучу рыхлой земли, но остановился, заметив, что одержимый пришел в себя.

— Не хочешь проститься с ней? — спросил мертвец.

Ахин опустил взгляд. Увидеть Аели? Ее изувеченное безжизненное тело… А если он и тогда ничего не почувствует? Или наоборот — окончательно сойдет с ума, отдавшись темному безумию? Так или иначе, одержимый превратится в настоящее чудовище.

Впрочем, нет. Он уже им стал.

— Зарывай.

Коротко кивнув, Трехрукий принялся за работу.

В это время к дому знахарки подошли Одноглазый и Турогруг.

— Сделано, — оскалился командир мертвецов. — Мы всех убили. Кроме комесанов. Жалко тварей.

— Но дома на западной окраине пустовали, — прорычал демон. — Думаю, некоторые люди смогли сбежать. Скоро в столице обо всем узнают.

— Плевать, мы к этому готовы, — небрежно отмахнулся Одноглазый. — Днем раньше, днем позже — неважно. Нападение на Камиен…

Они продолжали о чем-то говорить, но Ахин почти не осознавал их слов. Одержимый не хотел ничего слышать и что-то решать. Он просто сидел на крыльце, сохраняя в потрепанной душе равновесие. Ему было не плохо и не хорошо, привычка жить балансировала на одном канате с идущим навстречу желанием умереть, смысл существования и бессмысленность итогов столкнулись в точке, сторонней от судьбы мира, и ничто из них не могло одержать верх, чтобы вплести Ахина обратно в естественный ход истории как будущего победителя или же проигравшего априори.

Тишина и безразличие. Покой нарушало лишь настойчивое требование изнутри. Ему что-то нужно от себя.

«Теперь ты меня и здесь будешь преследовать?» — усмехнулся одержимый, встав с крыльца.

«Да, буду».

«Зачем?»

«Ты должен закончить начатое».

«Зачем?» — повторил Ахин.

«Какой-то конкретной причины нет. Так надо. Ты ведь хотел, чтобы все эти смерти не были напрасными. Так придай же им смысл».

— Мы выступаем на рассвете, — произнес одержимый и посмотрел в единственный глаз командира нежити: — Вы ведь заготовили человечину в Бирне?

— Верно, — снова оскалился Одноглазый. — Не пропадать же добру.

— Несите ее к утесам, — Ахин повернулся к вождю демонов: — Знаешь, где держат комесанов?

— По запаху найдем, — рыкнул Турогруг.

— Их тоже нужно подвести к утесам. Кроме того, в стойлах должны быть телеги, упряжь и сено. Заберите все, пока пожар не добрался дотуда.

Одержимый никогда еще не выглядел настолько собранным и решительным, поэтому Турогруг и Одноглазый отправились выполнять поручения лидера без лишних вопросов. Что бы с ним ни произошло, они были довольны переменами.

— Перевернутый, — позвал Ахин.

— Мои подчиненные в дозоре, — доложил опрятный мертвец, приблизившись к нему.

— Да, я вас слышал.

— Тогда что?

— Насчет Бирна…

— Не надо.

Одержимый пожал плечами. Конечно, Перевернутый догадывался о том, что Бирн ему не чужой. Но понять, о чем именно думал оживший мертвец и что он чувствовал, невозможно. Впрочем, кому теперь какое дело?..

Кусты затрещали. На полянку перед домом знахарки вывалился исцарапанный и запыхавшийся Диолай.

— Заблудился, — буркнул сонзера.

Нервным движением вернув незапятнанный кровью меч в ножны, он подошел к одержимому и сел на крыльцо рядом с ним. Взгляд Диолая блуждал по сторонам, то размазывая звезды по небу, то смахивая пыль с вытоптанной тропинки, то шелестя листьями кустов и редких деревцев вдалеке, пока наконец не наткнулся на Трехрукого, закапывающего могилу.

Вздохнув, сонзера повернулся к одержимому:

— Ну?

— Что «ну»? — после короткой паузы переспросил Ахин.

— Да ты понял… — помялся Диолай, подыскивая верные слова. — Говорят, месть имеет смысл лишь до тех пор, пока она не осуществлена. И не каждый способен пережить осознание того, что… То есть я хочу сказать, что мститель, перестав быть мстителем, часто становится никем. Он спивается, сходит с ума, самоубивается… ну, или живет дальше, но без счастья или хотя бы удовлетворения… А иногда все заканчивается хорошо… — он снова вздохнул и неуверенно улыбнулся: — Я не знаю, что сказать.

Одержимый лишь кивнул в ответ.

— Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — продолжил Диолай. — Сейчас ты нам очень нужен. Нет, ты не подумай, ты и раньше был нам нужен, но теперь… Словом, без тебя все может оказаться напрасным.

«Действительно может… А ведь я обещал».

— Ладно. Кажется, ты ничего, держишься, — пробормотал сонзера, подозрительно покосившись на Ахина, и внезапно сменил тему: — Идем на Камиен, да?

— Да. С рассветом.

— Так скоро…

Диолай посмотрел на ночное небо. Высокое, темное, необъятное. Кажется, оно оставалось неизменным столетиями, в отличие от букашек, живущих под ним. Одно и то же живое существо с каждым прожитым днем, с каждым часом, с каждым мгновением становится кем-то иным, отличающимся от себя прошлого. Сильнее они меняются или слабее, чаще или реже, быстрее или медленнее, в худшую сторону или лучшую — неважно. Перемены неизбежны, какими бы они ни были.

Правда, сегодняшней ночью часть неба скрылась за завесой дыма.

— Как думаешь, у нас получится? — пробормотал сонзера.

— Что-то точно получится.

— Что-то?

— Да. Ведь даже если нам не удастся уничтожить сущность Света, наш итог станет началом для чего-то нового. Тогда ничто не будет напрасно. Ничто.

— Но мир же на куски развалится, — помрачнел Диолай. — Или я опять что-то не так понял?

— Все так. Но когда это произойдет? Через неделю, месяц, год, десять лет или сто? А наше восстание в любом случае не останется незамеченным. Что-то изменится в жизни созданий Света и порождений Тьмы. Изменится к лучшему, потому что хуже все равно уже некуда, — мысли вильнули в сторону, и Ахин понял, что какой бы победа ни была, ее цену можно немного снизить: — Я скажу мертвецам, чтобы они показали тебе, где спрятаны сокровища из Могильника. Бери сколько хочешь и уходи на юг. Живи.

— Да ты ж не справишься завтра без меня, — неуверенно усмехнулся сонзера. — Но предложение заманчивое, конечно… Хотя так-то это все сложно, мне кажется… Менялу в том захолустье поди сыщи, да и деньги я тратить не умею — не было их никогда, нечего и заводить. Потом прознает еще кто — прирежет во сне и добро приберет. А то и вовсе земля под ногами разверзнется из-за этой… как ее… дисбалансии, в общем, — он задумчиво почесался, снова вздохнул и помотал головой: — Нет уж, давай сначала с беспорядком в сущностях разберемся и с созданиями Света порешаем, что там и как с равенством и прочим. Ну а коль помереть суждено, то лучше уж в столице, нежели в южных болотах. Так что я пойду с тобой.

— Спасибо.

Одержимый прекрасно понимал, что вряд ли от Диолая будет хоть какая-то польза при штурме Камиена, но отговаривать его не стал.

Вдалеке послышался