у них были и свои условия. Герцог Бургундский сам связался с Орлеанскими принцами и королем Сицилии. 20 июня его брат Филипп, граф Неверский, женился на Бонне д'Артуа, дочери герцогини Бурбонской и внучке герцога Беррийского. Из своего монастыря в Пуасси дочь короля Мария Французская, которой уже исполнилось двадцать лет и которая интересовалась текущими событиями, писала своему кузену Карлу Орлеанскому. Но король был болен, и в его отсутствие никто не мог договориться с арманьякскими принцами.

Однако в Париже оставались буржуа, которые не пострадали во время бунтов и не поддерживали "диктатуру мясников". Жувенель дез Юрсен, рассказывающий об их осторожных начинаниях, считал, что главным в этой группе был его отец, но нельзя не увидеть в происходящем руку герцога Беррийского и тем более действия влиятельной группы деловых людей и финансистов, сохранивших привязанность к его клиентуре и являвшихся скорее арманьяками, чем бургиньонами. Эти люди нашли союзников среди своих вчерашних противников, тех бургиньонов, которые видели в этом движении лишь возможность довести реформы до логического завершения. Еще в мае Университет, после ареста Людвига Баварского, публично заявил о своем неприятии насилия.

Проклятие Бонифация VIII

Жувенель дез Юрсен рассказывает о том, как умеренные представители двух партий, в соответствии с текущим моментом, сообща искали выход из сложившейся ситуации. В начале мая несколько магистров Университета, бургиньонов и даже некоторых кабошьенов, в том числе министр Матюрен, с ужасом увидевший своего защитника Пьера дез Эссара в тюрьме, и сам Эсташ де Павилли, тайно встретились в монастыре кармелитов. Стремясь найти выход на противников, они пригласили на свою встречу Жана Жувенеля. Все они, и арманьяки, и бургиньоны, были согласны с деструктивным характером движения, которое, по их словам, стремилось "к окончательному уничтожению государства".

Что же было делать? Собравшиеся решили обратиться к нескольким набожным людям, известным своими мистическими прозрениями. Одному из них было видение трех солнц на небе, другой "лицезрел на небе три разных видения, одно из которых было на юге, на границах Орлеанне и Берри, ясное и сияющее, а два других — в направлении Парижа, где клубились черные тучи". В третьем видении "король Англии, в великой гордости, на вершине башен Нотр-Дам-де-Пари, отлучал от Церкви короля Франции, которого окружали люди в черных одеждах и который сидел на камне в центре двора перед собором".

Оппозиционеры, собравшиеся в очередной раз вместе, отнеслись к этим трем видениям с недоверием. Но они и пришли к выводу, что положение очень опасно и что королю Англии вполне может удаться захватить королевство Франция. "И один из них заявил, что хорошо знает историю, и, что во все времена, когда Папа и короли Франции находились в доброй любви, королевство пребывало в процветании". И он сомневается, что отлучения и проклятия, наложенные Папой Бонифацием VIII на Филиппа Красивого вплоть до пятого колена, а затем возобновленные, как говорили, Бенедиктом, были причиной тех бед и несчастий, которые нас постигли. Ведь Филипп Красивый оставил трех сыновей, которые умерли, не имея наследников мужского пола. Филиппу де Валуа пришлось сильно потрудиться, чтобы заполучить и удержать корону. Его сын, король Иоанн, попал в плен в битве при Пуатье. Его сын Карл V, известный как Мудрый, который вел победоносные войны и имел двух сыновей — Карла, который сейчас царствует, но, как всем известно, болен, и Людовика, который был убит. Дети нынешнего короля являются уже шестым поколением после проклятия и если помочь им "хорошо править… проклятие должно прекратиться".

Надежда, таким образом, возлагалась на Дофина, которого следовало вернуть на путь истинный. Именно это, несколько дней спустя, и попытался сделать Эсташ де Павилли. После устранения кабошьенов Жан Жувенель также должен был сплотить вокруг Людовика Гиеньского и умеренных арманьяков. Но на данный момент он верит только в "хороший, прочный мир между господами".

"Встань, сидящий"

Мудрый Жувенель прекрасно понимал, что не стоит ждать помощи только от Небес. И если он забывал, то Небеса, как рассказывает его сын, напоминало ему об этом. Три ночи подряд ему казалось, что во сне он слышит голос, повелевающий ему, как в псалме: "Встань, сидящий, ешь хлеб печали своей". «Однажды утром его жена, которая была доброй и благочестивой дамой, спросила его: "Друг мой и муж, я слышала утром, что ты говорил, или, что тебе говорили эти слова, содержащиеся в моем часослове: Surgite cum sederetis qui manducatis panera doloris". Что это значит? И муж ответил ей: "Дорогая моя, у нас одиннадцать детей, и это хорошо, что мы молим Бога, чтобы он дал нам мир и надежду на него, и он нам поможет"». Короче, женщина не лезь в политику.

Но Жувенель поступил так, как ему было приказано во сне. Он встал и отправился к монсеньору  Беррийскому.

От улицы Глатиньи достаточно пройти вдоль фасада собора, чтобы попасть в монастырь Нотр-Дам. Жан Жувенель почти каждый день приходил туда, чтобы посоветоваться со старым принцем: "Они вместе говорили о погоде и о том, что говорят в городе". Однажды вечером он, "по воле случая", пишет его сын, которому мы не обязаны верить, застал там двух квартальных с острова Сите, Гийома д'Ансенна и Жервеза де Мерилье, которые оба были суконщиками. "Они поговорили с этими квартальными и десятниками, и из их слов было ясно, что они очень недовольны кабошьенами". Все трое заключили союз с герцогом Беррийским, как поступают принцы, когда создают лигу или набирают сторонников: "Они заключили, что будут жить, действовать и если потребуются умрут вместе и будут подвергать тело и душу опасности, чтобы противостоять упомянутым мясникам".

У Жувенеля в Париже было множество родственников и союзников, протеже, клиентов и друзей. Оба суконщика были членами парижского ополчения, они также могли обратиться к людям своего ремесла, к тем, кто входил в их гильдию. Если бы ситуация изменилась, им не составило бы труда поднять народ против мясников. Кабошьены были не единственными, кто мог контролировать столицу.

Понтуазский мир

Требовался только удобный случай. 10 июля Карл VI вышел из последнего приступа и сразу же взял в свои руки переговоры с арманьякскими принцами. Представители короля Сицилии, Карла Орлеанского и графа Алансонского вели переговоры с герцогами Беррийским и Бургундским в Иври-ла-Шоссе в Нормандии. К ним присоединилось королевское посольство, которое затем отдельно провело переговоры с арманьяками в Вернее. Их условия были ясны: они хотели заключить мир, который позволил бы им вернуться в Париж и восстановить свое положение при короле, при дворе и в Совете, иначе они придут с оружием в руках, чтобы освободить короля, королеву и Дофина и начать "войну с огнем и мечем". Парламент и капитул Нотр-Дам умоляли короля заключить с ними мир. В Отель-де-Виль совещались купеческий прево, эшевены, квартальные и группа знатных особ. Туда же со своими людьми прибыли Элион де Жаквиль, Дени де Шомон и Симон Кабош. Они называли обсуждаемый мир "мнимым миром" и пугали всех арманьяками которые собираются вернуться в Париж, чтобы