называется. Тем более, что ты всего полдня ходил, да еще, наверное, по своей квартире — казалось, что гуляешь, алкоголику. А походил бы по улице еще денек-другой и загремел как пить дать!

— Но два месяца! — кричал Фома. — За это время можно даже счастье найти, не то что меня!

— Счастье! — фыркнул Ефим. — Вот люблю тебя за формулировки!.. Такие дела годами тянуться! Забыл что ли?.. Политики, журналисты, смена власти… а потом вдруг всплывают свидетели, вдохновители, исполнители. Потому что коньюктура власти меняется, а папочки-то — вот они! Их только вынимать раньше времени нельзя — политика!

Ефим напомнил об известном взорванном журналисте, по делу которого каждый год добавляется по одному исполнителю, уже чуть ли не взвод. Еще пару лет и в обвиняемых будет вся армия, а армию, как он сам понимает, обвинять нельзя!

— Но ты-то не армия! Тебя, полковник, который не пишет, можно объявить только сумасшедшим, но сейчас и на это, слава, впрочем, богу, надежды мало. Бредить самозабвенно ты перестал!..

Ефим широко развел руки: мол, во как некстати!..

— Ты пойми, я ведь беспокоюсь только о твоей безопасности. Ну и… — Он простецки улыбнулся. — О книге твоей недописанной. Когда уже продолжать-то будешь, полковник?.. Пока в подполье-то? Достоевский бы непременно воспользовался такими благоприятностями.

— Какая книга?! — Фома и думать об этом не хотел.

Какая может быть книга в неволе?! Что он диссидент?! Это что (все происходящее здесь) метод борьбы с ним?.. Да нет, опять хмыкал Ефим… Тогда он хочет на волю! Вон из дурдома! И дорогу забыть!.. Ирина права, он будет заниматься недвижимостью! Да чем угодно!..

— Свободу! — кричал он с утра и до отбоя, нажравшись каш.

Устав от демонстраций, которые, к тому же, будоражили остальную публику, Ефим снова пригласил его в свой кабинет.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Тогда держись за стул.

— Вот только не надо меня пугать!.. — Фома чувствовал себя совершенно здоровым. — Что теперь: МИ-6, Массад или вообще инопланетяне?

Но всё оказалось проще и в совершенно российском стиле. Коля не хочет потерять Ирину. Секунд пять Фома таращился на Ефима, ожидая объяснений, и не дождался.

— Так это я из-за него здесь торчу?! — наконец, смог выдохнуть он. — Чтобы он не потерял Ирину, бедный? Он в своем уме?.. Впрочем, о чем я спрашиваю в доме помешанного?.. Ты смеешься?

Он был возмущен до того, что горько хохотал. Шутите?! Мало того, что его здесь упрятали, так теперь еще и выпускать не хотят ради семейного счастья боксера!..

Но нет, Ефим не шутил, хотя лицо его излучало всегдашнюю насмешку над действительностью, что и бесило.

— И что я должен сидеть здесь вечно, в этом дурдоме? Ради них? — кричал Фома. — Или все-таки до момента, когда он поймет, что она от него никуда не денется до его свадьбы?..

Дикость ситуации выбивала из привычных представлений. Даже сумасшедшего дома. Тем более, что он едва на эти представления встал.

— В общем, передай ему… если вы все сошли с ума!.. что я согласен исчезнуть из их жизни навсегда! Могу даже с письмом, что нашел другую несчастную, в другом городе, на другом берегу океана — Тихого или Атлантического, на выбор!

Все-таки Фома подспудно ждал, что Ефим успокоит его, развеет эту дурь, во всяком случае, очень надеялся. Но услышанное далее, повергло его в шок. Он убил какого-то авторитета, что-то связанное с наркотиками. Теперь его ищут. Он заказан. Это не ФСБ, конечно, сказал Ефим, но и мотив у них покруче. Убийство одного из лидеров группировки. Служба безопасности ищет фигуранта по неудачному покушению и над ними не сильно каплет, а здесь — труп и очень сиятельный от наколок.

— Здесь, Фома, кровь. Ты же знаешь бандюков!..

Кто в нынешней России не знает бандитов, тот не знает основ ее юриспруденции, — это Высший суд. Все спорные вопросы решаются у братвы. Кодекс законов РФ давно заменен кодексом понятий и принципом «фильтруй базар» и настолько органично, что граждане предпочитают обращаются к бандитам. В суде волокита, очередь на годы, продажные судьи, формализм и бездушие, поэтому поход за справедливостью начинают со знакомого бандита.

На «разборке» все раскладывается по понятиям простым и ясным каждому — либо ты прав, либо нет. Если ты не прав, тебе это доходчиво объяснят. Если ты не поверишь, с тобой могут сделать все, что угодно, но все будет по понятиям. Шемякин, но суд. И все. Третьего не дано, от этого плюрализма может развалиться вся кровью созданная система понятий.

Но когда ты убиваешь авторитета, будучи фраером, суда уже не жди, потому что не убить тебя нельзя. Этого не позволяет воровской закон. Можно уйти и от сумы, и от тюрьмы, но не от воровского суда. Они не поймут. Такова парадигма, рожденная первоначальным накоплением разграбленного. Бандит становится средним классом, а средний класс, как известно, определяет социальную политику в обществе.

Но и это, оказалось, не главное, продолжал Ефим. Главное — чемодан, полный дури, который пропал вместе с исчезновением Фомы. А это деньги, огромные, а деньги, как известно, мировая сила.

— Чемодан тоже я? — спросил Фома.

Ефим сделал круглые глаза.

— Откуда я знаю? Может, ты и не убивал даже. Они так говорят.

— А ты тогда откуда знаешь?

— Колян. Это его шеф. Был.

— Колян? А почему же?..

Ситуация запутывалась все больше. Почему Колян не скажет об этом своим друзьям-бандитам? Или сам геройски не «замочит» Фому, пока тот доминошки складывает? Вместо этого он почему-то обращается к Ефиму! Почему? Полная фигня! Фома обескуражено смотрел на Ефима.

— Так я и говорю — из-за Ирины! Он не хочет ее потерять.

— Стоп! — сказал Фома…

Ему казалось, он снова сходит с ума, чего накануне чаемой выписки очень не хотелось. Чего легче Коляну, рассказать коллегам обо всем, убрать Фому, и Ирина — его?.. Не говорите загадками,